Читать книгу - "Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян"

входа в офис «Джойнта» в Нью-Йорке. Среди протестующих — немало эмигрантов-киевлян.

Вот теперь «Джойнт» и впрямь был напуган. В октябре 2002 года появляется обновленная концепция центра, с большими уступками, в которые, однако, уже никто не верит:

Центр «Наследие» планируется как научный комплекс с программами изучения исторического наследия евреев Украины. Общинные программы, предусмотренные концепцией Центра, должны продолжать и развивать музейно-мемориальную и научно-исследовательскую деятельность. Проведение каких-либо развлекательных и праздничных мероприятий в Центре не предусматривается[999].

Подключился и Ашер Острин, джойнтовский начальник Авгара. В середине ноября он писал:

...Еврейский общинный центр «Наследие» будет уникальным Центром с мемориалом, посвященным потерянным жизням людей всех национальностей, погибших в Бабьем Яру, и будет совмещать в себе, в одном реальном здании, Еврейский Общинный Центр со множеством образовательных и культурных программ для всех возрастов, живой данью еврейскому прошлому. Музей послужит источником вдохновения возрождению... Создавая этот уникальный Центр, отдавая дань и еврейскому прошлому и закладывая фундамент еврейскому будущему возле такого памятного места, мы отдаем дань жертвам, укрепляем общину, которая является их наследием. Звук голосов еврейских детей и смысл энергичных и обновленных еврейских жизней бросает вызов Катастрофе[1000].

В конце осени 2002 года появилась новая неформальная структура — Совет руководителей всеукраинских еврейских организаций, в который вошли исключительно те руководители, кто поддерживает идею сооружения общинного центра в Бабьем Яру[1001].

И в это же время — в ноябре — декабре 2002 года — по инициативам Ивана Дзюбы и киевского общества «Мемориал» начался сбор подписей под двумя петициями против джойнтовского проекта. Среди подписавших — около сотни видных украинских интеллигентов и политиков, в том числе философ Мирослав Попович, физик Моисей Шейнкман, публицисты Тарас Возняк и Вадим Скуратовский, режиссеры Николай Мащенко и Рафаил Нахманович, дирижер Роман Кофман, скульптор Ольга Рапай, композитор Валентин Сильвестров, писатели Риталий Заславский и Мирон Петровский[1002].

Крышка чайника начала дребезжать, давление росло и росло, свисток перерастал в сирену, и, наконец, не выдержав напора со всех сторон, — проект треснул. Первой — в начале декабря 2002 года — распалась связка с мэрией. Киевская рада сняла с рассмотрения вопрос о подтверждении выделения «Джойнту» земли в Бабьем Яру, а киевский мэр, Омельченко, потребовал провести еще одно публичное обсуждение проекта и отказался принимать решение до достижения компромисса.

На страновом уровне еще хуже: в январе 2003 года Комиссия по гуманитарным вопросам при Правительстве Украины отказалась предоставить статус гуманитарной помощи для 22 млн долларов, которые «Джойнт» хотел ввезти в Украину для финансирования строительства Общинного центра. В Администрации Президента представителям «Джойнта» недвусмысленно указали на то, что для украинского общества неприемлемо строительство «Наследия» в Бабьем Яру.

То ли по почину «Save Babiy Yar», то ли независимо, но и киевские противники Общинного центра вскоре тоже объединились. Произошло это уже в 2003 году, в начале апреля, когда в качестве общественного противовеса карманному Оргкомитету (в сущности, уже поверженному) возник Комитет «Бабий Яр» («Общественный комитет увековечивания памяти жертв Бабьего Яра») — своего рода киевский «Save Babiy Yar», или «Анти-Джойнт». Три его сопредседателя — академик-философ Михаил Попович и правозащитники Иван Дзюба и Семен Глузман при секретаре Виталии Нахмановиче[1003].

В легислатуру Кучмы вовсю развернулась институционализация исследований Холокоста на Украине. В Харькове в 1996 году[1004] был открыт первый частный Музей Холокоста. В 1999 году в Днепропетровске был создан Украинский институт изучения истории Холокоста «Ткума». В 2002 году при Институте политических и этнонациональных исследований НАНУ был создан Украинский центр изучения истории Холокоста[1005] — один из активных участников дискуссий о памятовании Бабьего Яра. В том же 2002 году на Украине стартовал и проект католического священника Патрика Дебуа по идентификации и документированию мест расстрелов евреев на Украине. Активную просветительскую деятельность стал вести и Комитет «Бабий Яр», организуя выставки и круглые столы[1006], издавать сборники научных статей и архивных документов.

В 2004 году эта деятельность увенчалась выходом тома «Бабий Яр: человек, власть, история. Документы и материалы», составителями которого выступили Татьяна Евстафьева и Виталий Нахманович. Задумано оно было серийным и пятитомным, и вышедшая книга, имеющая подзаголовок «Историческая топография. Хронология событий», — лишь первый из этих томов[1007].

Этот капитальный труд наряду с фундаментальными аналитическими текстами составителей содержит значительный (163 единицы) массив исторических документов. Наряду с более поздними работами Карела Беркофа и, в особенности, Андреаса Ангрика и Александра Круглова, это издание — одна из общепризнанных вершин в историографии Бабьего Яра.

В предисловии к тому С. Глузман с заслуженной гордостью писал:

С распадом тоталитарного СССР трагедия Бабьего Яра мифологизировалась постоянно и интенсивно. Лишенные каких-либо исторических научных навыков случайные люди, пользуясь отсутствием живых свидетелей и документов, монополизировали право быть экспертами... В результате — появилась вполне «советская» идея построить на иностранные деньги еврейский общинно-культурный центр «Наследие» прямо в месте уничтожения тысяч и тысяч ни в чем не повинных людей. Не удалось, общественное мнение в Украине обрело голос.

Общественный Комитет «Бабий Яр» сумел защитить покой мертвых. И снять позор с живых. Но в остальном все оставалось по-прежнему: разрозненные факты и объективные свидетельства на фоне мощной, эмоционально подкрепляемой мифологизации темы. И тогда в Комитете началась серьезная работа. Историки, архивисты, социологи, геодезисты, архитекторы сумели отделить зерна от плевел. Первое профессиональное мультидисциплинарное исследование трагедии Бабьего Яра перед тобою, читатель[1008].

И хоть джойнтовский проект едва ли можно назвать «вполне советским начинанием», суть конфликта выражена здесь вполне точно.

Победа — досталась общественному мнению, а «Джойнт» был вынужден отступиться и ретироваться.

Но, вдрызг разругавшиеся и всласть искусанные друг другом, но так и не докусавшиеся до компромисса, евреи — именно они — снова не допустили мемориализации в Бабьем Яру.

Зато скандал, господа, вышел на славу! Compliments!

И больше всего киевские евреи напоминали в этот момент коллективную пушкинскую старуху у разбитого корыта.

2004: Западня. «Украинские патриоты», или «Война символов»

А впереди их ждали новые испытания: первый Майдан с его «музыкой революции» и эффектом победы национального над имперским и коррупционным и собственно президент Ющенко с его неофитской, но чрезвычайно напористой историографией. Самые первые шаги навстречу которой — роковые шаги — еврейские лидеры безоглядно проделали сами.

В пылу борьбы вокруг джойнтовского проекта ни его сторонники, ни его противники не заметили, как «дискуссия» выплеснулась за пределы того сугубо еврейского социума, которому, собственно, была адресована. Обе стороны этой постыдной боротьбы активно искали себе союзников вовне — как за рубежом, так и на Украине, как