Читать книгу - "История карфагенян - Вернер Хусс"

Далее необходимо обратить внимание на «молитву в камне». Прежде всего изображения божественных символов на многочисленных стелах, как кажется, выражают не только убеждение в действенности бога, но и просьбу проявить эту действенность: «заклинание… божественного присутствия» (Ур-Мьедан). Таким же образом надо интерпретировать карфагенские круглые статуэтки, более точное толкование которых, впрочем, еще спорно. Они воплощают просьбу о плодородии.

Материализованные молитвы, жертвы, играли в культовой жизни Карфагена центральную роль. И среди жертв человеческие жертвы по своему значению многократно превышают другие жертвы. Нет сомнения, что обычай человеческих жертвоприношений карфагеняне переняли от своих восточнофиникийских предков. Сначала эти жертвы приносились одному Баал-Хамону, а позже — Тиннит и Баал-Хамону. Слой населения, который приносил эти жертвы, античными авторами определяется различно, но никто не утверждает, что в жертву приносился старший ребенок или перворожденный. Софокл называет жертву, которую «варвары» «с самого начала» приносили Крону, «человеческим священным даром». Псевдо-Платон называет «сыновей». Клитарх говорит об «одном из детей» или о «ребенке». Энний упоминает «мальчика». Цицерон говорит вообще о «людях», а Юстин — о «мужчинах и юношах». Диодор упоминает «ребенка», «самых видных сыновей», «200… знатных детей». Плиний Старший говорит о «человеческих жертвах». Силий приводит свидетельство о «юных… сыновьях». Курций упоминает план, который возник в Тире во время его осады Александром и который предусматривал принести в жертву Сатурну «знатного юношу». Тертуллиан и Минуций Феликс рассказывают вообще о «маленьких детях». Порфирий говорит о «самом прекрасном… из потомства». Августин называет «юношей» и «сыновей». Драконций приводит такое сообщение: «Карфаген ручался перед храмом за ежегодное убийство двух видных людей и убивал юношей перед алтарем седого Сатурна». Гезихий, наконец, утверждает, что карфагенские женщины жертвовали Крону «собственных детей».

Античные авторы, как кажется, выражали мнение, что карфагеняне обязывали членов своего высшего слоя в определенное время приносить в жертву богу или богине своих безгрешных, находившихся в нежном возрасте сыновей. Может быть, было время, когда такие жертвоприношения совершались каждый год, но в другие эпохи это происходило только во время всеобщей большой опасности, голода, эпидемии, войны.

Хотя процесс жертвоприношений не ясен во всех деталях, его общие черты вполне можно установить. По всей вероятности, жертва приносилась ночью в священной роще Баал-Хамона. Ребенок предавался огню не живым, но сначала жрец «таинственным образом» (Филон Библский) его убивал. Если бы рассказ Диодора о способе, каким совершается жертвоприношение, соответствовал действительности, мы бы знали его интересные детали. Диодор рассказывает: «…у них была бронзовая статуя Крона, руки которой протягивались таким образом, что они достигали земли, а ладони были повернуты вверх, так что ребенка, которого клали на них, поднимали вверх и сбрасывали внутрь, где горел огонь». Однако кажется, что подобная бронзовая статуя в действительности никогда не существовала. Плутарх говорит: «…и все было наполнено гулом, потому что они играли на флейтах и били в литавры, чтобы не слышать крики детей». Если Плутарх при указании на причину музыкальных представлений мог ошибаться, то все же ясно, что ритмичная музыка во время культовых праздников должна была играть определенную роль. Если данные христианина Минуция Феликса тоже относятся к жертвам детей в Карфагене, то родители жертв пытались «ласками и поцелуями заглушить стоны», чтобы «жертв не приносили плачущими». Но сообщение Минуция Феликса вызывает скепсис. Драматизирует эту сцену и Драконций.

Каковы были, однако, причины, заставлявшие карфагенян не отказываться от этой попытки установления контакта с божественными силами, попытки, которая не только просвещенным грекам и римлянам эпохи империи казалась «скорее святотатством, чем священнодействием» (Курций)? Они крепко держались за этот обычай, потому что достаточно значительная группа, очевидно, под влиянием консервативных жреческих кругов твердо придерживалась религиозных традиций Востока. Даже греческая теология и антропология, с V в. все шире распространяющаяся, не смогла привести здесь к решающему повороту. Как и раньше, держалось убеждение, особенно широко распространявшееся в кризисное время, что такие жертвы необходимы для устранения большой опасности, что они таким образом получат прощение разгневанных богов; одним словом, лучше, чтобы «один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Иоанн). Подобно евангелисту Иоанну выражался и Филон Библский.

Соответствующие круги Карфагена были убеждены, что эти жертвы были «выкупом для мстящих богов» (Филон Библский). Ничем иным не было также заявление евангелиста Марка, когда он утверждал, что задача Сына Человеческого «отдать душу свою для искупления многих». И еще яснее и принципиальнее этот «карфагенский» принцип выражает автор «Послания к евреям», когда он говорит: «Без пролития крови не бывает прощения».

Однако пожертвование самого дорогого служило не только отвращению угрозы, но и получению благословения и плодородия. Эти мысли выражают многие символы на стелах карфагенского тофета: гранатовое яблоко, рыба, голубь, мышь, заяц, бык и чаша.

Все перечисленные здесь античные авторы говорят о человеческих жертвах карфагенян как о жертвах, относившихся к прошлому. И лишь Тертуллиан утверждает: «И теперь еще это освященное злодеяние не похоронено». И кажется, что карфагенянин в этом пункте не ошибался. Последствия карфагенской религии были еще сильны.

(В этой связи требуется подробнее рассмотреть проблему так называемого знака Тиннит. В самой простой и известной форме это — рисунок в виде равностороннего треугольника, вершина которого перерезает линию, идущую параллельно основанию, а над ней находится круг, расположенный над точкой разреза между треугольником и параллелью.

Многие исследователи пытались истолковать этот символ. Несмотря на многочисленные усилия, все же существует скорее некоторое отрицание возможности адекватного разъяснения этого знака. Но, может быть, все же удастся выявить некоторые элементы, которые укажут направление, в котором должно идти разъяснение. Разумеется, при этой попытке следует исходить из самых древних сохранившихся форм так называемого знака Тиннит, поскольку надо иметь в виду более позднее истолкование этого знака. Если в знаке Ур-Мьедан, Т. VI Abb. а по праву обнаруживается одно из самых древних изображений этого знака, то на основании этого факта отпадают все предположения, что этот знак — схематическая фигура человека или бога, ибо при изображении человека или бога голова обычно находится на шее, а здесь этого нет. Итак, знак Тиннит не был, по крайней мере первоначально, знаком Тиннит. В пользу этого предположения говорит и тот факт, что круг не всегда является составной частью этого знака. Но есть очень важное исключение в CIS I 435. В этом случае на стеле вместо круга находится слово В'l. Круг, который обычно является частью так называемого знака Тиннит и часто комбинируется с полумесяцем, нельзя, следовательно, интерпретировать как схематичное изображение головы, но как, и на это указывает появление полумесяца, знак солнца. Родину такого