Читать книгу - "История карфагенян - Вернер Хусс"

мыслями об их превосходстве, указывают изображения солнца, луны и звезд. Конечно, мы не знаем, насколько сильны были такие представления в историческое время. Что боги были подателями плодородия, ясно видно, например, из изображений пальмы, пальмовой ветви и пальметки, которые находятся на многочисленных стелах III и II вв. Символом, который надо интерпретировать таким же образом, является также гранатовое дерево или гранатовое яблоко. Поднятая кверху правая рука является выражением скорее благословляющей и защищающей силы бога, чем молитвенным и просящим жестом набожного человека.

Что касается изображений богов, то надо отметить, что приблизительно с конца V в. начинается развитие, которое идет от антропоморфных воспроизведений к абстрактным символам. Это, конечно, не означает, что с этого времени больше нет пластических изображений богов (литературные сообщения ясно свидетельствуют о существовании статуй богов), но это означает, что на рубеже V–IV вв. появляется новое теологическое течение. Это направление никак не связано с греческими идеями, а восходит скорее к древним представлениям и формам выражения, корни которых находятся в Финикии, и они в почти радикально проявляющейся форме включились в далеко идущий процесс абстрагирования. И этот процесс, который был одновременно и реставрационным, и прогрессивным, но ни в коем случае не «гречески-модерным», внес значительный вклад в то, что можно назвать «одухотворением карфагенской религии».

Наряду с богами существовали также духи, которые намеревались причинить зло людям. Насколько мы знаем, у них не было имени, ио их в значительной степени выдавали их поступки. Защитить и живых, и мертвых от них можно было различными способами: живых — амулетами и знаками, отвращающими несчастья, мертвых — цимбалами, колокольчиками, чашами из страусовых яиц с нарисованными на них защищающими глазами и различными другими предметами. Кажется, что в эту область карфагенской веры внедрились позднеегипетские представления магического типа. Поэтому особенно важную роль в этом царстве амулетов и талисманов играл египетский бог Бес, который через Финикию проник в Карфаген.

Поскольку невозможно говорить о боге, не говоря о человеке, то уже при описании карфагенской теологии в собственном смысле имплицитно речь шла и о людях. Поскольку бог — господин, то человек — раб ('bd, 'bdmlqrt) или рабыня ('mt, 'mtmlk), слуга (mhr, Mhrb'l) (?), но также и дочь (bt, Btb'l) или во всяком случае протеже (gr, Grskn) бога и находится в руках бога (bd, Bdmlqrt). Далее, он — дар бога (mtn, Mtnb'l), даже милость бога (ḥnn, Hnb'l). Существует даже вероятность, что бог принимает участие в человеке (ḥlq, 'šmnḥlq). Как кажется, из карфагенских собственных имен можно сделать вывод, что карфагенянин «в принципе» стремился к тесной связи с богом. Однако наличный материал не позволяет сказать, насколько эта «принципиальная» тесная связь реализовалась. В этом случае, вероятно, он не дает оснований ни для большого оптимизма, ни для преувеличенного пессимизма. Во всяком случае, надо иметь в виду, что имена, происходившие от имен богов, были распространены еще и в позднее время и что карфагеняне были религиозным народом.

Убежденность карфагенян в том, что есть жизнь после смерти, очевидна, может быть, уже по способу, каким они хоронили своих мертвецов. Если они их сжигали, то весь пепел тщательно собирали в урну, на которой писали имя умершего, чтобы помнить о том, что судьба содержимого этой урны зависит от благочестивого уважения живущих. Если они мертвецов погребали, то в могилу вместе с телом клали предметы обихода, в более раннее время — повседневного, позже — личного. Обычно на погребальной стеле писалось предостережение «Не открывать!» Если же кто-либо осмелился бы удалить без всякого права вотивную стелу, которая образует определенное единство с урной, то «Тиннит пене Баал будет судить дух этого человека» (KAI 79).

В одном случае мы даже имеем свидетельство о вере карфагенян в бессмертие, вышедшее из-под пера античного историка. Речь идет об одной заметке в Excerpta Polyaeni, которая не кажется недостоверной и в которой говорится, что знаменитый Ганнибал, обращаясь к своим солдатам, заверял их, «что на войне те, кто умирают, храбро (сражаясь), через короткое время вернутся к жизни». Учитывая, что Ганнибал в этом случае выступает как мастер ведения психологической войны, все же нельзя отрицать, что его слова были бы совершенно пустыми, если бы не соответствовали убеждениям карфагенской теологии.

Из археологического материала не совсем ясно, существовали ли, по мысли карфагенян, различные места пребывания умерших. Если это было так, то, конечно, предпочиталось место, где приносили mlk (жертвоприношения) Тиннит и Баалу. Большое число символов указывает на бессмертие тех, в честь кого приносили жертвы: лодки (?), лестницы, оружие (?), листья плюща, цветы лотоса, лавровые гирлянды, пальмовые ветви, пальмы, пальметты, головки мака, кисти винограда, дельфины, лягушки, гуси (?), уреи, птицы с человеческими головами и сфинксы.

Кроме того, найдено несколько свинцовых пластинок, и на всех них имеется одна и та же пуническо-греческая надпись: l'lm. AEThPSIPhĒAMY. Толкование этой надписи совершенно неопределенное. Особенно греческий текст, по моему мнению, до сих пор не имеет никакой убедительной интерпретации. Но, может быть, однозначно читаемый пунический текст l'lm имеет еще большее значение, чем греческий. По-видимому, у l'lm, как обычно и в других случаях, речь идет если не о грамматическом, то о логическом единственном числе, так что переводить надо: «для бога». Но кто этот бог? Может быть, theds psychopompós («бог, сопровождающий души»),

3. Теологическим представлениям соответствовало религиозное поведение в отношениях богов и людей. Целью религиозного поведения карфагенян было приобретение благосклонности богов. Они добивались достижения этой цели с помощью молитв, жертвоприношений, соблюдения культовых предписаний, празднеств, создания сакральных построек, соблюдения этических норм.

Хотя карфагенские молитвенные тексты дошли до нас в большом количестве, они почти все сводятся к скудным полуформальным оборотам типа «Пусть услышит его призыв» (KA.I 77)! Одна из редких молитв, не являющихся составной частью посвятительной надписи, гласит: «Защити и сохрани Ḥlşb['l], сына 'rštb'[l]» (CIS I 6067А)! Это — молитва, которая вложена в уста мертвеца. Менее дружественный смысл имеет молитва, сохранившаяся на свинцовой пластинке и обращенная к богине подземного мира: «Госпожа Ḥwt- 'It! Пусть будет расплавлена эта вещь! Я, Mşlḥ, связываю 'm[š]trt и место ее пребывания (?), и все, что ей (принадлежит), ибо она торжествовала надо мной по поводу денег, которые я потерял… [- — ] или каждый человек, кто торжествовал надо мной [из-за] потери этих денег, пусть расплавится так, как расплавляется этот свинец» (KAI 89). Речь здесь идет о послании к богине подземного мира, которое вручено мертвецу для передачи и которое с помощью аналоговой магии должно привести к гибели врагов отправителя. Еще два текста сохранились в комедии «Пуниец», но эти тексты,