Читать книгу - "История твоего «Я». Вся правда о deepfake - Андрей Владимирович Курпатов"

Но понятно, что мы не ощущаем себя химической фабрикой. Мы ощущаем себя той самой каплей. Каплей, которая отделена от окружающего мира своего рода границей.

Впрочем, граница – лишь кажущаяся.

Подлинное чудо жизни в том, что она способна создавать саму себя. Два выдающихся биолога и мыслителя Умберто Матурана и Франсиско Варела объяснили этот феномен с помощью специального термина – «аутопоэзис»[24].

По-русски аутопоэзис – это самосоздание[25]. Суть в том, что живые системы – это самонастраивающиеся структуры, которые своими действиями непрерывно создают и поддерживают собственные границы и какой-то порядок внутри себя.

Представьте, что каждая клетка в вашем теле – какой-нибудь эритроцит, клетка печени, кожи или эпителий в кишечнике – это целая фабрика. Она не только выполняет предписанные ей задачи, но и постоянно обустраивает и чинит саму себя.

Именно это поддержание границ, внутренних структур, которые отличают данную клетку от всего остального мира, и есть аутопоэзис. Однако не спешите с выводами! Эти «границы» на самом деле условны.

Может ли клетка существовать сама по себе, вне таких внешних факторов, как температура, давление, химических веществ, свет, вне физических законов? Нет конечно. Внешняя среда – это не просто фон для её жизни, а неотъемлемая её часть. Без этих условий ни одна клетка не сможет существовать, ни один организм не сможет поддерживать свою целостность.

И точно так же ни один из нас – ни на уровне организма, ни на уровне своей психики, а тем более на уровне личности, сознания, своего «я» – не сможет существовать без сложноорганизованной, разноуровневой «внешней» среды.

Средовые факторы только кажутся нам «внешними» по отношению к любой рассматриваемой живой системе. На деле – они условие самой возможности нашего существования. Мы не просто существуем в этом мире, это он дал нам существовать.

Так что границы, которые мы выстраиваем, чтобы отделить себя от мира, лишь проекция нашей потребности в автономии. Это иллюзия, поддерживаемая непрерывным обменом с окружающим нас миром. Что наша автономия без него?

Да, наши границы – это области контакта, то есть не барьеры, а в лучшем случае пороги. Пороги, через которые постоянно текут потоки веществ, энергии и информации. Наше «я», как и наш организм, определяется взаимодействием с окружающим миром.

Просто у нашего «я» и у нашего организма разные «внешние миры», в чём мы очень скоро сможем убедиться.

Наше «я» формировалось не в чистом поле. Оно возникло в нашем организме, проросло из него. Нам только кажется, что ребёнок – это маленький взрослый. На деле же это существо, которому ещё не только предстоит стать взрослым, но и просто обрести человечность.

Все, кто держал новорождённого, знают это удивительное ощущение – комка жизни в твоих руках. И хотя младенцу к этому моменту уже девять месяцев жизни, он – голый, со свисающей пуповиной, остатками околоплодной жидкости на теле – является, по сути, пока лишь будущим человеком.

Он ещё ничего не знает о мире, в который он вброшен. Он не только не понимает его, он его даже не видит. Перед его глазами лишь вспышки света, непривычно громкие звуки и боль в каждой клеточке его крошечного тела.

Рождение не зря знаменуется истошным младенческим криком – это одно из самых травматичных событий нашей жизни. Но фокус в том, что мы о нём просто не помним. А если не помним, то его вроде как и не было вовсе.

Мы не помним себя не только до своего рождения, но и до своего зачатия.

И удивительно, что нас почему-то совсем не пугает то, что когда-то мы уже не существовали: нас «отродясь не было» всего лишь несколько десятилетий назад! Нас пугает будущее «небытие», но точно такое же прошлое не вызывает у нас хоть сколько-то неприятных чувств.

Почему человек боится своей смерти, но не прошлого своего небытия? В сущности же они ничем не отличаются друг от друга: что вас не было сто лет назад, что вас не будет через сто лет – в чём разница?

Разница в том, что сейчас у вас есть «я», и именно его вы боитесь потерять.

Смерть пугает нас не болью – большинство из нас даже не поймут, что умерли. Скорее всего, если верить статистике, случится это с нами во сне или в беспамятстве от какой-то болезни. В общем, мы не поймём.

Смерть пугает нас небытием нашего «я». И даже та боль, которую мы испытываем время от времени сейчас, воспринимается нами зачастую с таким ужасом именно потому, что за ней стоит тень смерти. Как её предчувствие уничтожения «я».

Так что, возможно, мы не так уж и неправы, думая, что никакой особой трагедии в рождении нет – ну прижало, чуть не раздавило, ну не хватало кислорода, гипоксия… Мы рождаемся с незаросшими костями черепа, чтобы он мог смяться, пока головка плода идёт по родовым путям.

«Но ничего же страшного!» – думаем взрослые мы. Вот сейчас мы дадим ему мамину грудь… Он попробует её пригубить, у него ничего не получится, и он успокоится и уснёт. Так в целом и самая страшная боль – так, ничего, пустяк. Как только отпустит, так и хорошо.

Задумайтесь, насколько странно это звучит. Но такова правда.

ИСТОРИЯ РОЖДЕНИЯ

Сейчас это уже самая настоящая история… Но когда-то, в 60-х годах прошлого века, чешский психиатр Станислав Гроф вдохновился концепцией архетипов Карла Юнга и применил не запрещённый ещё тогда галлюциногенный препарат для психоаналитического лечения своих пациентов[26].

На основе тысяч галлюцинозов, которые пережили его пациенты, С. Гроф создал целое направление психотерапии – трансперсональную психологию. Конечно, в его теории много домыслов и мало конкретики, но символично, что раз за разом он обнаруживал в переживаниях пациентов один и тот же, универсальный психологический паттерн.

И этот паттерн – последовательность, как их назвал С. Гроф, «базовых перинатальных матриц» – представляет собой всё драматическое таинство нашего рождения.

Погружение в галлюциноз начинается с первой базовой перинатальной матрицы (БПМ-I): это состояние радостного покоя, своеобразного «рая», когда плод и его мама существуют в абсолютном единстве.

Но уже на уровне этой базовой матрицы человек может испытывать сдавливание, тяжесть, болезненные состояния, словно бы нехватку чего-то. И в самом деле, наша жизнь в чреве матери не была безоблачной…

Наши мамы переживали, могли чем-то болеть, сталкиваться со стрессами, с кем-то ссорились, возможно, тревожились, раздумывали о своеовременности своей беременности и т. д. и т. п.

При этом наши с мамой организмы представляли собой единую систему – мы не