Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

состоянии покрывать расходы на содержание армии и различных военных учреждений, доходившие до 396 млн долларов при национальном доходе в 450 млн долларов. Даже в случае сокращения армии до указанной цифры расходы на армию, по словам председателя национального правительства, должны были составлять 60 процентов всего бюджета.

Что собой представляла на тот момент маньчжурская армия? Формально она находилась под командованием диктатора Маньчжурии – маршала Чжан Сюэляна; на деле войска, дислоцированные на территории провинций Хэйлунцзян и Гирин, подчинялись в первую очередь дуцзюням – губернаторам, ставшим с 1928 г. председателями правительств этих провинций, которые проявляли вполне определённую самостоятельность.

Текст присяги любой армии, в том числе и китайской, наиболее ярко характеризовал её суть. В 1927 г. в армии Чжан Цзолиня (отца Чжан Сюэляна) буквальный текст присяги был следующий:

«Клянусь защищать моего дуцзюня, поддерживать мир и порядок, исполнять свои обязанности, не исполнять приказаний других дуцзюней и убивать изменников моего дуцзюня. Если я нарушу данную клятву, пусть пуля пронзит моё сердце. Если я буду неверен моему дуцзюню, пусть дети мои станут ворами».

Из этой присяги совершенно ясно следовало, что задача армии одна – быть орудием в руках её хозяина – генерала. Никаких сообщений о замене этого текста другими не было, и, очевидно, эта присяга и в 1929 г., и в последующих годах была моральным заветом мукденских войск.

С самого начала конфликта на КВЖД при непосредственном содействии китайских войск белогвардейцы систематически обстреливали советские пограничные заставы и мирное население. Белогвардейцы Сибири, Урала, Туркестана не смогли выйти на европейский горизонт. Гонимым Красной армией и красными партизанами, им был один путь – в Китай. Колчаковцы, семёновцы, анненковцы и другие в массе своей в Китае и осели. Вместе со «штатской» эмиграцией, купцами и царскими чиновниками, проживавшими в Маньчжурии и ранее, они образовали «белый остров» на территории Китая.

Всего их собралось в Китае около 95–100 тыс. разного пола и возраста, из которых до 75 тыс. человек осело в Маньчжурии, главным образом в северной её части с центром в Харбине. Как жили в Маньчжурии эти люди? Часть из них, обосновавшаяся там до революции или вывезшая во время бегства какие-нибудь солидные ценности, в целом жила неплохо. Многие торговали, успешно эксплуатируя местное население, кое-кто служил, некоторые из них имели работу на государственных должностях. Но это была только верхушка эмиграции. Большинство же из них, главным образом бывшие офицеры и казаки, искалеченные войной, ничем не владевшие и ничего не знавшие, кроме военного ремесла, стали деклассированными элементами и влачили, по сути, нищенское существование. За пару долларов, за хорошую выпивку эта категория людей готова была на любую авантюру.

Именно из них бывший маршал Чжан Цзунчан (в 1926–1927 гг. – главнокомандующий объединёнными войсками провинций Чжили и Шаньдун) формировал свои лучшие наёмные части: бригаду Нечаева, дивизион бронепоездов. Этот же контингент служил маньчжурским милитаристам основным источником для формирования подразделений жандармерии, полиции, контрразведки, провокаторов. Наиболее удачливые наёмники сумели устроиться в армию Чжан Сюэляна на должности военных инструкторов, преподавателей, советников, лётчиков. Отсюда же набирались наёмники для участия в налётах на советское полпредство в Пекине в 1927 г., на консульство в Тяньцзине и для последних захватов, обысков и арестов советских работников в Харбине.

Политически маньчжурская эмиграция не была однородна. В ней оказались люди с разной политической окраской – от продолжавших «эсерствовать» до ярых монархистов. Впрочем, монархистов разных оттенков и ориентаций было подавляющее большинство. Общее настроение было резко антисоветским. Выражение малейшей симпатии к СССР пресекалось жесточайшим образом. Белоэмигранты продолжали лелеять мечту о восстановлении в России павшего режима. Они издавали свои газеты, постоянно организовывались и реорганизовывались, горячо обсуждали будущие формы правления и планы военного похода на СССР.

Всего в Маньчжурии насчитывалось не менее 50 белых организаций. Многие из них вели свою работу конспиративно, вербовали «пятёрки», «тройки», создавали отряды для налётов на советскую территорию. Впрочем, основная их деятельность направлялась обычно на добывание денег откуда только возможно: продажа «разведывательных» материалов китайским властям, «подряды» на карательные экспедиции и т. п. Наиболее крупных организаций было две – генерала Хорвата и атамана Семёнова. Хорват (весной 1929 г. признанный Нанкином), бывший управляющий КВЖД при царском правительстве, сторонник покойного великого князя Николая Николаевича, воплощал собой «национальную идею». Его резиденцией являлся Бэйпин, а центром деятельности – Харбин. В крупных пунктах у Хорвата имелись свои уполномоченные. Он был тесно связан с Чжан Сюэляном.

Соперником Хорвата был известный атаман Семёнов. Его организации, такие как «кружок последователей атамана Семёнова» и другие, были малочисленнее, чем у Хорвата, но активнее и авантюристичнее. В поисках средств Семёнов был готов на всё. С большим упорством он добивался выдачи ему сумм, депонированных в своё время Колчаком, в чём так и не преуспел. Имелись достаточно веские сведения, что некоторые державы оказывали Семёнову финансовую помощь. Сам же Семёнов пользовался гостеприимством Японии и проживал в Нагасаки, хотя и имел известный вес в кругах Нанкина и Мукдена. Он выдвинул план военного похода в Забайкалье через Ургу.

В месяцы, последовавшие после захвата китайцами КВЖД, белая эмиграция буквально ожила. Ещё весной, когда китайцы только готовились к захвату КВЖД, они стали всячески обрабатывать белогвардейцев. Семёнова в марте того же года даже приглашали в Шанхай на особую конференцию, где в присутствии членов нанкинского правительства обсуждались антисоветские планы, в первую очередь план похода против Внешней Монголии.

После захвата железной дороги активность белых достигла апогея. Мукденские генералы, не верившие в свои собственные войска, снабжали бывших белогвардейцев оружием, деньгами, всячески покровительствовали им. Разрабатывались планы вхождения белых отрядов в состав китайских частей для их укрепления.

Нанкинское правительство планировало послать в Маньчжурию 60 тыс. солдат, входящих в армию Тан Шэнчжи. Но оно не учло, что временное затишье на внутренних фронтах окажется недолгим. В сентябре начались события, продолжавшиеся до января 1930 г. В Центральном Китае Чжан Факуй (имел свою базу в Ухани) в союзе с гуансийцами и некоторыми хунаньскими генералами выступил против нанкинской группировки. Своё выступление против центральных властей Чжан Факуй предварил опубликованием циркуляра, в котором указал на неспособность нанкинского правительства добиться упразднения неравноправных договоров и потребовал отставки Чан Кайши и передачи власти Ван Цзинвэю.

Октябрь и ноябрь 1929 г. характеризовались резкой вспышкой борьбы на Северо-Западе Китая между кликой Фэн Юйсяна и национальным правительством. Началось всё, как это бывало уже не раз в подобных случаях, с освобождения от занимаемых высоких постов союзника – Фэн Юйсяна и его сторонников с последующим их преследованием. Фэн Юйсян занимал должность заместителя председателя Исполнительного юаня, в 1928–1930 гг. командовал 2-й армейской группой НРА. Союзники в одночасье стали противниками.

10 октября нанкинское