Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

милитаристских сил и предпочли ценой нейтралитета добиться определённых уступок от нанкинского правительства. Поэтому победа Чан Кайши в этом противостоянии стала более чем вероятной. Война с гуансийскими и поддерживавшими их гуандунскими милитаристами завершилась поражением последних в июле 1929 г., и они были вынуждены признать власть Нанкина. Но ненадолго.

Все решения Гоминьдана о подчинении провинций центральному правительству, о ликвидации отдельных милитаристских армий и т. д. остались на бумаге. Ни один генерал этого решения не исполнил. Гоминьдан пробовал оставить строптивых без финансовых средств, но те старым и проверенным способом собирали деньги в своих провинциях, лишая этим самым Нанкин финансовой подпитки. Иностранные державы отказали в предоставлении Гоминьдану ссуды на разоружение армии.

Тем временем в Китае стали учащаться враждебные СССР акции различных милитаристских клик. При покровительстве властей в городах Китая активизировались выступления военизированных белоэмигрантских организаций, рассчитывавших при поддержке иностранных держав обеспечить вооружённое свержение советской власти на Дальнем Востоке. Белогвардейцы сформировали многочисленные вооружённые отряды в северо-восточных провинциях Китая, где пользовались особым покровительством властей. Мукденское правительство ещё при жизни Чжан Цзолиня систематически проводимой им политикой провокаций подготавливало захват Китайско-Восточной железной дороги. Первым актом мукденских властей была конфискация у КВЖД земельных участков и принадлежащей дороге речной флотилии. После убийства Чжан Цзолиня его сын Чжан Сюэлян продолжал проводить враждебную СССР политику.

22 декабря 1928 г. отряд китайской полиции захватил в Харбине телефонную станцию, принадлежавшую КВЖД и находившуюся в совместном советско-китайском управлении. Все говорило о надвигавшейся угрозе правам и интересам СССР в Маньчжурии.

Положение на Китайско-Восточной железной дороге к тому времени было отнюдь не безоблачным. Следствием отвратительного хозяйничанья советских представителей явилось финансовое неблагополучие на дороге. КВЖД стала превращаться в чисто китайское предприятие, коррумпированное снизу доверху, где взяточничество, разгильдяйство и хищения стали системой, которую старались не замечать, и с ней никто не боролся.

Штаты дороги неимоверно разбухли. Китайские просьбы об увеличении числа китайцев в аппарате безотказно удовлетворялись. Причём этот процесс происходил преимущественно за счёт создания заведомых синекур. Одновременно шло увеличение в абсолютных цифрах числа русских служащих. В результате было создано «…отвратительное, типично китайское массовое „кормление“, разлагающе действовавшее на весь аппарат».

Однако последующие события имели политическую подоплёку и не были напрямую связаны с развалом на КВЖД, к которому приложили руку и советские, и китайские чиновники дороги. Нагнетанию антисоветской кампании во многом способствовали действия Японии, Англии и Франции, которые стремились оказать нажим на китайские власти с целью захвата КВЖД, устранения там советского контроля и распространения на дорогу своего влияния. Весной 1929 г. положение на КВЖД ещё более осложнилось. Претензии китайцев день ото дня становились всё более настойчивыми. Местная пресса проводила в Северной Маньчжурии систематические кампании против советской части администрации дороги, выдвигая требования захвата дороги, её принудительного выкупа и т. д.

27 мая 1929 г. китайская полиция устроила налёт на помещение советского генерального консульства в Харбине. Это событие следующим образом описывалось в книге «Великая Маньчжурская империя»: «В час дня 27 мая наряды полиции внезапно оцепили здание советского консульства в Харбине, и пока полиция требовала открыть двери, пока обе стороны сносились со своими начальниками, в многочисленных кабинетах и архивах консульства его чиновники во главе с консулом Мельниковым, поспешно жгли списки, протоколы, приказы… Много было сожжено, но и того, что досталось в руки полиции, было достаточно, чтобы получить представление о характере и размерах „коммерческой“ деятельности Дороги в Северной Маньчжурии. Обыск дал в руки властей столь компрометирующие советское консульство материалы, улики были так серьёзны, что большевистская дипломатия не рискнула даже выступить с протестом». Как говорилось в книге «Великая Маньчжурская империя», «обыск дал доказательства того, что целый ряд видных советских сановников (Лашкевич, Геккер, Грант и др.) вели специальную работу военного характера».

После проведённого обыска полиция задержала генерального консула Мельникова, вице-консула Знаменского, генерального консула в Мукдене Кузнецова, управляющего Дальневосточным торгпредством Цимбаревича, инспектора советского торгового флота Таранова, служащего Коммерческого отдела КВЖД Станкевича. Всего же было арестовано около 80 человек, захвачена консульская переписка. Служащие харбинского консульства после допроса были освобождены. А 39 человек, находившиеся в этот момент в консульстве, были арестованы, как «не имевшие никакого отношения к советским консульствам и Управлению КВЖД», и были увезены в Мукден, где были отданы под суд. Все арестованные являлись проживавшими в Маньчжурии советскими гражданами.

Одновременно с налётом на харбинское генеральное консульство были произведены налёты на советские консульства в Сахаляне, Цицикаре (Северо-восточный Китай) и Маньчжули (станция Маньчжурия).

В «манифесте» о данном налёте, выпущенном в Нанкине, утверждалось, что в харбинском консульстве захвачены документы о «тайных заговорах против объединения Китая», об организации «корпуса убийц для производства покушения на нанкинских и мукденских деятелей», о «создании тайной армии для разрушения КВЖД». Кроме того, в советском генконсульстве были найдены «официальные конверты японского генерального консульства и две печати американского консульства в Харбине».

На состоявшейся 8 июля 1929 г. в Пекине встрече Чан Кайши и Чжан Сюэляна было принято решение о вооружённом захвате КВЖД. Хотя в решениях IV Пленума ЦИК Гоминьдана подтверждалось, что иностранная собственность в Китае не будет принудительно экспроприирована, но к Советскому Союзу подход был иной. Толкая Чжан Сюэляна на этот шаг, Чан Кайши стремился поставить молодого маршала в полную зависимость от Нанкина и одновременно поднять свой престиж и получить в распоряжение национального правительства большую часть прибылей от эксплуатации КВЖД. Чан Кайши также надеялся помешать формированию направленной против него коалиции Чжан Сюэлян – Фэн Юйсян. Чжан Сюэлян, в свою очередь, полагал, что захват Китайско-Восточной железной дороги укрепит его позиции на Северо-востоке Китая, позволит лично распоряжаться прибылями КВЖД в полном объёме, обеспечит ему независимость от Нанкина.

Решимости китайцам придавал тот факт, что Москва проявила беспомощность после налётов китайской полиции на советское полпредство в апреле 1927 г. и на ряд её консульств в последующем, ограничившись лишь протестами. Поэтому в Мукдене и Нанкине полагали, что в случае захвата дороги Советский Союз в очередной раз не предпримет жёстких ответных мер. Инициатором конфликта выступал Чан Кайши, который не имел в своём распоряжении никаких реальных средств, чтобы довести задуманный план до конца.

Утром 10 июля 1929 г. китайские власти произвели налёт на Китайско-Восточную железную дорогу и захватили телеграф КВЖД по всей линии, прервав телеграфное сообщение с СССР, закрыли и опечатали без объяснения причин торговое представительство СССР, а также отделения Госторга, Текстильсиндиката, Нефтесиндиката и Совтогфлота. Советские сотрудники дороги, занимавшие руководящие должности, были отстранены и заменены главным образом русскими белогвардейцами. По всей линии КВЖД были закрыты и разгромлены профессиональные и кооперативные организации рабочих и служащих дороги, были также произведены обыски и