Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев"

сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, так как они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени.

Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать…».

И опять признак неминуемой войны – приказ германским представителям вернуться в Берлин. Судя по всему, речь шла о сотрудниках технического департамента германских воздушных сил, которые «жестко» привязывали срок своего возвращения с началом войны, о чем и шла речь в телеграмме.

30 мая Гальдер записал: «Фюрер решил, что срок начала операции „Барбаросса“ прежний – 22.6»[418]. Значит, даже тогда все еще существовала, пусть призрачная, возможность изменения сроков нападения.

В этот же день Зорге докладывал в Москву:

«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ

ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

ТОКИО. 30 мая 1941 года

По телеграфу.

Берлин информировал Отт, что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня (выделено мной. – М.А.). Отт на 95 % уверен, что война начнется. Косвенные доказательства, которые я вижу к этому в настоящее время, таковы:

Технический департамент германских воздушных сил в моем городе получил указания вскоре возвратиться. Отт потребовал от ВАТ [военного атташе], чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР. Транспорт каучука через СССР сокращен до минимума.

Причины для германского выступления: существование мощной Красной Армии не дает возможности Германии расширить войну в Африке, потому что Германия должна держать крупную армию в Восточной Европе. Для того, чтобы ликвидировать полностью всякую опасность со стороны СССР, Красная Армия должна быть отогнана возможно скорее. Так заявил Отт.

№ 30,31. РАМЗАЙ.

Расш. Лакучинов.

Перевел Добровинский. 23.00 2.6.41 Адресату.

Дронову.

В реестр.

[РЕЗОЛЮЦИЯ НУ]: 5: запросить Гущенко,

находится ли в Японии технич.

департ-нт германск. ВВС.

Г.».

И в этой телеграмме Зорге перечисляет признаки – «косвенные доказательства» неминуемого развязывания войны Германией.

«Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня, – доносил Зорге 1 июня, – базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок. В Бангкоке он займет пост военного атташе.

Отт заявил, что он не мог получить информацию по этому поводу непосредственно из Берлина, а имеет только информацию Шолла…».

22 июня, как дата вторжения, было определено Гитлером на совещании 30 апреля. А до этого в определении срока начала войны исходили из указания Гитлера от 27 марта и 3 апреля – «Время начала операции „Барбаросса“ вследствие проведения операций на Балканах откладывается, по меньшей мере, на четыре недели», т. е. до середины июня.

5 июня на проведенном в Ставке совещании Гитлер утвердил расчет времени в качестве основы при проведении дальнейших подготовительных мероприятий к операции «Барбаросса»: «День вторжения – 22.6. Время начала вторжения сухопутных войск и перелета границы военно-воздушными силами – 3 ч. 30 мин»[419].

10 июня главнокомандующим сухопутными войсками генерал-фельдмаршалом Вальтером фон Браухичем было отдано распоряжение: «На основе предложения, представленного главным командованием сухопутных войск, верховное главнокомандование вооруженных сил назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:

1. Днем „Д“ операции „Барбаросса“ предлагается считать 22 июня.

2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне.

3. В 13.00 21 июня в войска будет передан один из двух следующих сигналов:

а) сигнал „Дортмунд“. Он означает, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и что можно приступать к открытому выполнению приказов;

б) сигнал „Альтона“. Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае уже придется пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут уже находиться в полной боевой готовности.

4. 22 июня, 3 часа 30 минут: начало наступления сухопутных войск и перелет авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно»[420].

Даже в этом документе закладывалась возможность дважды перенести сроки начала агрессии: не позднее 18 июня (без раскрытия «данных о направлении главного удара») и в 13.00 21 июня (с «полным раскрытием целей сосредоточения немецких войск»).

Как известно, сроки вторжения в Англию многократно переносились: сначала предполагалось закончить приготовления до середины августа 1940 г.; затем планировалось осуществить высадку 15 сентября; 3 сентября был установлен новый срок – 21 сентября; в последующем поступили указания ориентироваться на 27 сентября; после этого было предложено ориентироваться на 8 октября; 12 октября Гитлер отменил вторжение «по крайней мере до весны».

21 июня 1941 г. Гитлер направил письмо Муссолини, которое начиналось следующими словами: «Дуче! Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончились принятием самого трудного в моей жизни решения. Я полагаю, что не вправе больше терпеть положение после доклада мне последней карты с обстановкой в России, а также после ознакомления с многочисленными другими донесениями. Я прежде всего считаю, что уже нет иного пути для устранения этой опасности. Дальнейшее выжидание приведет самое позднее в этом или в следующем году к гибельным последствиям… После ликвидации Польши в Советской России проявляется последовательное направление, которое – умно и осторожно, но неуклонно – возвращается к старой большевистской тенденции расширения Советского государства… Русские имеют громадные силы… Собственно, на наших границах находятся все наличные русские войска. С наступлением теплого времени во многих местах ведутся оборонительные работы. Если обстоятельства вынудят меня бросить против Англии немецкую авиацию, возникнет опасность, что Россия со своей стороны начнет оказывать нажим на юге и севере, перед которым я буду вынужден молча отступать по той простой причине, что не буду располагать превосходством в воздухе. Я не смог бы тогда начать наступление находящимися на Востоке дивизиями против оборонительных сооружений русских без достаточной поддержки авиации. Если и дальше терпеть эту опасность, придется, вероятно, потерять весь 1941 год, и при этом общая ситуация ничуть не изменится. Наоборот, Англия еще больше воспротивится заключению мира, так как она все еще будет надеяться на русского партнера. К тому же эта надежда, естественно, станет возрастать по мере усиления боеготовности русских вооруженных сил. А за всем этим еще стоят американские массовые поставки военных материалов, которые ожидаются с 1942 года.

Не говоря уже об этом, дуче, трудно предполагать, чтобы нам предоставили такое время. Ибо при столь гигантском сосредоточении сил с обеих сторон – я ведь был вынужден со своей стороны бросать на восточную границу все больше танковых сил и обратить внимание Финляндии и Румынии на опасность – существует возможность, что в какой-то