Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев"

4) Ребёнка надо оставить в Шанхае, чтобы иметь возможность выяснить действительную судьбу родителей. Можно ли будет влиять и контролировать воспитание?

5) Поездка Фишера в Европу из-за дела больных излишня.

Берзин».

Уже 2 сентября 1932 г. Зорге сообщил, что «на месте решено отказаться от апелляции», и попросил Мюнценберга телеграфно информировать об этом Фишера. «3) Винцент сидит без денег, мы ему одолжили 600 амов. Переведите ему срочно 1000 амов», – докладывал здесь же Зорге.

Вильгельм Мюнценберг – немецкий коммунист, издатель, деятель Коминтерна и основатель Международной рабочей помощи.

В конце августа из Харбина прибыл курьер, доставивший 10 тыс. американских долларов для КПК, которые были переданы по назначению через шанхайскую резидентуру. Спустя несколько дней курьер отправился обратно. И если бы не инициатива Зорге, запросившего разрешения Москвы передать почту резидентуры с курьером, курьер бы вернулся в Маньчжурию с пустыми руками. Этим курьером был Герман Зиблер[45], радист харбинской резидентуры.

В большинстве случаев радисты зашифровывали и расшифровывали направляемые в Центр и получаемые оттуда телеграммы, если в составе резидентуры не было шифровальщика, или в том случае, если этим не занимался сам резидент, как это делал Зорге в первое время. Таким образом, радисты, как правило, располагали данными по всей агентуре резидентуры и её нелегальным сотрудникам. Использовать такого человека в качестве курьера для доставки через полстраны денег китайским коммунистам являлось грубейшим нарушением требований конспирации.

В первой половине сентября 1932 г. Пятницкий порекомендовал Зорге попытаться «через Лию связаться с Цай Юаньпэем[46], Ян Синфо[47] и Сунь Фо по поводу освобождения больных. Сообщите, имеет ли Цай Юаньпэй шансы быть назначенным вместо Ван Цзинвэя?»

Ни Цай Юаньпэй, ни Ян Синфо не имели реальных рычагов воздействия на гоминьдановские власти, являясь отошедшими от политики фигурами. Первый был ректором Пекинского университета до 1927 г., а второй – секретарём Сунь Ятсена, а в рассматриваемый период времени оба были на научно-педагогической работе. Видимо, в Москве плохо представляли местные реалии.

13 октября 1932 года «Рамзай» доложил в Москву для «Михаила»:

«Лия согласна ещё раз переговорить с указанными Вами китайскими лидерами для освобождения больных. Цай Юаньпэй вряд ли имеет шансы стать преемником Ван Цзинвэя».

Надежду можно было возлагать только на Сунь Фо.

Как и следовало ожидать, если таковое обращение к указанным персонажам и состоялось, результатов оно не дало.

А в Шанхай начали прибывать представители Коминтерна. В августе появился американец Джон Кларк[48] в качестве представителя Профинтерна в Китае, руководителя ТОС (Тихоокеанского секретариата Профинтерна).

Осенью 1932 г. в Шанхай вместе с женой (её звали Августа Элиза, подпольная кличка «Сабо» – по девичьей фамилии Саборовски) прибыл новый представитель ИККИ – Артур Эрнст Эверт. Разумеется, как Эверта его никто в Китае не знал. Он въехал в страну по американскому паспорту на имя некоего Гарри Бергера, а в кругах КПК стал использовать подпольные клички «Джим» и «Артур». Этот 42-летний ветеран германской компартии, на протяжении четырёх лет (с 1925 по 1929 г.) являвшийся членом её Политбюро, был в Коминтерне на очень хорошем счету. С 1929 г. он, как и П. А. Миф, работал заместителем заведующего Восточным лендерсекретариатом ИККИ.

К процессу освобождения «больных» ни Кларк, ни Эверт не подключились.

Рудник и его жена, Моисеенко-Великая, пробыли в заключении до 1937 года. Формирование в Китае единого национального антияпонского фронта принесло супругам свободу.

Центр постоянно требовал информацию о ходе боевых действий китайской Красной армии против гоминьдановских войск, о положении в советских районах. Планы и тактика действий гоминьдановских войск освещались имевшейся агентурой и германскими инструкторами. В целом же отслеживание ситуации вокруг Красной армии и советских районов было возложено на «военного человека» «Пауля» (Римма).

20 июня 1932 г. из Шанхая в ИККИ была направлена телеграмма ЦК КПК: «Между важнейшими советскими районами и ЦК [КПК] установлена радиосвязь. Имеется возможность руководить военными операциями с комментариями Шанхая. Просим вас прислать в помощь ЦК [КПК] одного военного специалиста. Мы нуждаемся в одном специалисте по подрывному делу. Мы можем переправить иностранца в советский район и надеемся, что вы вскоре направите специалистов».

31 августа 1932 г. Римм в письме в Центр давал оценку о добывании информации по данному вопросу:

«а) … Связь для получения материалов по советским дистриктам (районам. – Авт.) и о действиях Красной армии до сих пор была случайной. Когда аппарат друзей (руководство китайской компартии. – Авт.) был в прошлом году разгромлен, многие сведения и документы попадали в наши руки. Теперь же местные друзья стали на ноги, и они, конечно, являются монополистами по получению информации из советских районов. Нас информировали только-поскольку. Тем не менее в апреле мне удалось побеседовать с политическим деятелем центрального района, и на основании этой беседы составлен мой первый доклад. Недели три тому назад я получил связь с членом военного комитета ЦК Кит[айской] компартии. Все данные для составления общей схемы и боевое расписание исходят от него. Встречаюсь с ним через две недели. Полагаю, что этот путь получения информации наиболее целесообразный.

б) Кроме того, из Ханькоу и Кантона мы получаем периодически по почте разные сообщения (в т. ч. и от германских инструкторов. – Авт.) – о тактике борьбы против красных, о резолюции в Кулинге, 2-недельные обзоры борьбы против красных и т. д. Часть этих материалов посылаю этой почтой, уведомите телеграфно, представляют ли они интерес.

в) В одном из оргписем вы просили организацию Кр[асной] армии. Более детальной, чем я вам послал в апреле, нет на месте. Пересылаю вам в оригинале полученный мною ответ по этому вопросу. Тут получается некоторая неувязка в наименованиях: „корпус“, „армия“, „фронт“. Очевидно, китайцы не различают их. На днях постараюсь уточнить эти неувязки и сообщу телеграфно».

Очевидно, что ответы на вопросы, касавшиеся организации и структуры Красной армии, оценки боевых действий с гоминьдановскими войсками и пр. Москва должна была бы получать или напрямую от китайских коммунистов, а при отсутствии таковой связи через представителей Коминтерна в Китае, не привлекая к этому нелегальную резидентуру «Рамзая».

В завершение своего письма «Пауль» остановился на финансовом вопросе, свидетельствовавшем о скромном образе жизни разведчика в Китае.

Как бы то ни было, но интересовавшую Центр информацию Пауль от «друзей» – представителей Коминтерна – получал, пусть не по всем поставленным вопросам и не к оговоренным срокам.

Во второй половине ноября в Шанхай по указанию Берзина и с согласования руководства Коминтерна прибыл «Ваг» – Отто Браун (Карл Вагнер, Курт, Карл Тесс, Артур Берендт, Ли Дэ, Хуа Фу, профессор Альберт Лист).

С 1921 г. на руководящей работе