Читать книгу - "Земля ковбоев. Настоящая история Дикого Запада - Кристофер Ноултон"

Наш фургон перевернулся в воде, и мы снова потеряли много кухонной утвари… Сегодня потерял свой нож… Холодное утро. Дует ветер, у всех дрожат руки… Сегодня утонул один из нашей группы (м-р Карр), несколько парней еле-еле спаслись, в том числе и я… Все люди устали и хотят уйти. Я на индейской территории, и они меня раздражают. Думаю, они специально пугают скот, чтобы мы им заплатили за его сбор… У большинства работников проблемы. Лошади обессилели, а люди отказываются работать… Ливень и ураган. Бычки разбежались, и я всю ночь не слезал с лошади. Ужасная ночь. Промок насквозь… Чуть не умер от голода, 60 часов ни крошки во рту… О! Что за ночь — гром, молния и дождь… Едва живой из-за [недостатка] сна… Я уже не скучаю по дому, но совсем пал духом… Прекрасная ясная ночь, и когда сегодня утром я сменил дежурного, было так холодно, что зубы стучали… Готовил ужин под деревом на берегу реки Арканзас с двумя дамами… 15 индейцев пришли помогать нам со стадом и попытались увести несколько животных. Я им не позволил. Был большой скандал. Один из них выхватил нож, я — свой револьвер. Заставил их уйти, но боюсь, что они отправились за другими. Это были семинолы[50].

Перегон скота в 1866 г. проходил с переменным успехом. В том году Чарльз Гуднайт и Оливер Лавинг впервые перегнали 2000 голов скота из окрестностей Сан-Антонио на расстояние почти 700 миль (около 1100 км) в форт Самнер[51] в Нью-Мексико. Их сопровождали 18 человек, в том числе один бывший раб и косоглазый ковбой по имени Нат Браннер, который шутил, что может одним глазом следить за лонгхорнами, а другим — за гремучими змеями. Перед отъездом 30-летний Гуднайт переоборудовал крытый фургон в первую передвижную кухню; вскоре кухонный фургон стал неотъемлемой частью жизни перегонщиков скота.

Военный форт Самнер, лишь немного отличавшийся от обычного поселения, состоящего из немногочисленных глинобитных хижин в стиле испанских миссий, отвечал за надзор за индейской резервацией Боске-Редондо площадью около 4000 км2, где проживали 8000 навахо, которых двумя годами ранее заставили переселиться туда с их исконных земель в восточной части Аризоны. Однако местность оказалась малопригодной для земледелия, а урожай кукурузы был уничтожен гусеницами бабочки-совки, в результате из-за плохого планирования со стороны правительства возникла острая необходимость в поставках продовольствия.

Путешествие оказалось тяжелым: на одном из участков в долине реки Пекос стадо прошло 80 миль (130 км) по безводным кустарниковым пустошам в знойном мареве, в результате чего погибло около 300 бычков. Когда лонгхорны достигли наконец берегов широкой красноватой реки Пекос, измученный жаждой скот бросился в глубокую воду: животные жадно пили, ревели, фыркали, мычали и топтались, поднимая со дна тучи ила. В этой давке сотня голов утонула, несмотря на все попытки ковбоев спасти животных. Еще несколько бычков погибло от ядовитой щелочной воды в близлежащих потоках.

Добравшись до форта Самнер, Гуднайт и Лавинг продали быков по цене 8 центов за фунт{20}. Гуднайт повесил на спину мула седельную сумку с 12 000 долларов золотом и вернулся в Техас. С оставшимися коровами и телятами Лавинг двинулся дальше на север — в Колорадо, где самым очевидным рынком сбыта был Денвер — крупный город золотодобытчиков с населением в 3500 человек, сетью грунтовых улиц, множеством зданий из красного кирпича и непропорционально большим количеством игорных притонов, салунов и дешевых публичных домов. Там он без труда сбыл остаток стада.

Таким образом, Гуднайт и Лавинг сорвали первый большой куш в торговле крупным рогатым скотом, а животные, которых они продали в Нью-Мексико, положили начало скотоводческой отрасли в этом штате.

Гуднайт, так никогда и не научившийся читать и писать, стал скотоводческим магнатом и, превратив свою долю денег в огромное состояние, умер владельцем более 20 млн акров (80 000 км2) пастбищ в Техасе. А вот Лавингу во время их с Гуднайтом следующего путешествия не повезло. По дороге в форт Самнер, когда Лавинг с одноруким ковбоем Биллом Уилсоном ехали впереди стада, на них напали вооруженные команчи — пожалуй, самое свирепое племя индейцев Великих равнин[52]. Лавинг с Уилсоном галопом помчались к реке Пекос, соскочили с лошадей, прыгнули в воду и затаились в высоких зарослях гигантского тростника, росших вдоль другого берега. Однако индейцы не отставали. Они быстро поймали лошадей ковбоев, а затем отправили группу воинов переходить реку вброд. Команчи на противоположном берегу по-испански потребовали от гуртовщиков сдаться, а затем наугад обстреляли тростник. Одна пуля прошла через запястье Лавинга и его кобуру, застряв в боку. Он перебросил свой пистолет Уилсону, который сумел отбить атаку индейцев. День и вечер прошли в напряженном противостоянии с нападавшими. Лавинг, испытывавший сильные боли и уверенный, что умрет от полученных ран, в конце концов уговорил Уилсона бежать. Уилсон снял сапоги и брюки, чтобы держаться на плаву с помощью ног и единственной руки. Затем, стараясь не делать лишних движений, он поплыл вниз по течению мимо верхового дозорного команчей.

На то, чтобы вернуться к Гуднайту, остававшемуся со стадом, у Уилсона ушло три дня: он шел без еды, в одном нижнем белье, босиком по полупустынной местности, заросшей кактусами-опунциями. В качестве посоха и для защиты от рыскавших по ночам волков он использовал шест от типи{21}. Когда ковбой наконец добрался до друзей, он был настолько покрыт красной пылью, что его поначалу приняли за хромого однорукого команча.

К тому времени Лавинг, по-прежнему живой, тоже совершил в темноте отчаянный побег — и тоже вплавь по течению. Он добрался до дороги, где остановил группу мексиканцев на повозке и предложил им 150 долларов, чтобы те отвезли его в форт Самнер. Однако там измученный ковбой попал к молодому неопытному врачу, который, несмотря на начинавшуюся гангрену, поначалу отказался ампутировать руку. Когда операцию все же сделали, гангрена уже распространилась. Через две недели Лавинг умер от заражения крови[53].

Другие скотоводы перегоняли свои стада по более безопасному, как они считали, маршруту — по тропе Шауни до Седейлии (штат Миссури), где начинались железнодорожные линии компаний Missouri Pacific и Missouri — Kansas — Texas. Некоторые пытались пересечь плато Озарк, где вскоре, оказавшись в лесу, сбивались с пути. Кроме того, оказалось, что практически невозможно перегонять скот по территории, заросшей деревьями и кустарниками, и пасти его там. Кроме того, штат Миссури, граничащий с незаселенными территориями Запада, превратился в излюбленное убежище для бандитов и изгоев. Разработка преступных схем кражи скота не