Читать книгу - "Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков"

давнишнего кабинета Кирилла Витольдовича Иванова-Барковского в его доме у Никитских ворот!

Ну да, вот футбольных размеров письменный стол с ножками, стилизованных под львиные лапы, а рядом царственно раскинулись два кожаных кресла ему под стать, вот мрачными утесами выстроились вдоль стены шкафы мореного дуба и мерцают сквозь стекла золочеными переплетами книг, вот люстра уральского горного хрусталя, упругий ворс старинного ковра под ногами...

Дав оглядеться, Банник легонько развернул его на входную стену с современным сплошным стеллажом от пола до потолка, щелкнул выключателем скрытого софита, и Баринов вздрогнул. Из глубины полки в упор смотрел человек. Вернее, голова пожилого негра — с редкой курчавой бородкой, такими же усами, широким коротким носом, большими надбровными дугами. Скульптор придал ему легкую полуулыбку толстых губ, иронический прищур, но главное — взгляд: прямой, пронзительный, всепроникающий, всё понимающий и всё знающий...

Несмотря на настойчивые уговоры Банника, ночевать они не остались. Вызвали такси, пустынными полуночными улицами быстро добрались до «Сокола».

Когда створки лифта за ними закрылись, Коровников придержал руку Баринова на кнопке этажа.

— Павел Филиппович, не мое, конечно, дело, только сдается, об этих презентах никому знать не надо, — смущенно, но твердо сказал он. — Ни к чему. Даже, — он секунду поколебался, потом выпалил: — Даже Лизавете Ильиничне.

Баринов сдержанно кивнул. Что тут скажешь, слова не всегда полезны. Все и так понятно, без долгих и глубокомысленных рассуждений. На сегодня так. Ну, а дальше... а дальше «будем посмотреть». Обстоятельства меняются, и мы вместе с ними.

— А еще вот что, — Коровников достал жестяную коробочку. — Пусть эта штука у вас побудет. Во избежание, так сказать.

И пока Баринов прятал ее во внутренний карман пиджака, сам нажал кнопку третьего этажа.

2

В конце того вечера Банник сдержанно сказал:

— В санатории, конечно, неплохо, однако завтра забираю свои куколки-тряпочки и покину к чертовой матери те благословенные стены!.. А дня через три собирайся, Павел Филиппович, поедем в институт, накрутим там кому надо хвоста!

— Ты ж на больничном. Даже вроде инвалидностью грозился, — съехидничал Баринов.

— Я им покажу — «инвалидность»! — Он не выдержал, погрозил кулаком куда-то в пространство. — Они у меня сами инвалидами станут!.. Поедем вместе, нагрянем без предупреждения.

Закрытый городок, что деревня — через полчаса об их появлении знали все. Так что Анне Сергеевне для общего сбора даже не пришлось специально оповещать руководителей подразделений — звонили сами, проверяя достоверность слуха.

...Не раз и не два приходилось Баринову удивляться, насколько виртуозно владел Банник искусством вести всякого рода собрания и заседания. Впрочем, похоже, и подчиненные были приучены к четкости и лаконичности докладов и выступлений: ничего лишнего, минимум эмоций — максимум информации... А народа собралось прилично: пятнадцать человек за большим столом, считая самого Банника, еще десяток на стульях у стены. Баринов занял привычное место за приставным столиком. Место Долгополова напротив пустовало.

— Итак, приступим, товарищи. Довожу до вашего сведения, что с сегодняшнего дня я возвращаюсь к обязанностям генерального директора НПО и директора НИИ. Об изменениях штатного расписания ознакомитесь дополнительно. Далее. Поскольку сегодня у нас некий гибрид партхозактива, ученого совета и еженедельной планерки, предлагаю сначала сосредоточиться на общих вопросах. Никаких итогов, только текущий момент. Регламент — три минуты... Прошу, Ангелина Ивановна, — обратился он к главному бухгалтеру, — начинайте. Приготовиться Николаю Петровичу.

Ага, отклонение от заведенного порядка нарочито и показательно, вторым обычно слушали коменданта, он же начальник режима, но никак не заведующего гаражом... Баринов обвел глазами собравшихся. Похоже, все окончательно усвоили, что собрание необычное, что сюрпризы сегодня будут еще.

Так и случилось. Доложились по очереди завгар, начальники производственных цехов, заведующие виварием, пищеблоком, хозяйственно-бытовым отделом... И — следующая ожидаемая неожиданность.

— Теперь так, товарищи. У кого есть вопросы по текущей тематике? Подчеркиваю — по текущей... Понятно. Прошу остаться Суви, Никулина, Игумнова, Арзыбова... да, и вас тоже, — он указал на Акимушкина. — Остальные могут быть свободны.

Баринов пересел на освободившееся место по левую руку от Банника, к ним на этот край начали подтягиваться и другие. Из приемной появился Шишков. Баринов уловил, как они обменялись взглядами с Арзыбовым. Шишков еле заметно кивнул, сел за общий стол на некотором удалении.

— Ну вот, теперь к делу. — Банник повернул голову к начальнику режима. — Слушаем, Роман Глебович.

— Как вы и предполагали, Николай Осипович, комиссия работала на редкость формально, — начал тот. — Ограничились осмотром места происшествия, опросили непосредственных участников, а также некоторых сотрудников, в частности Артура Адамовича и Марата Алексеевича. На дому опрошен и товарищ Долгополов. Роль Сивохо в данном ЧП деликатно обойдена, сам он в соответствующих документах назван «объектом эксперимента». Резюме — налицо несчастный случай в результате сложившихся обстоятельств, которые было невозможно предвидеть, следовательно, предотвратить.

— То есть, — прервал его Банник, — никто не виноват?

— Так точно. Виновных нет, служебное разбирательство прекращено вчерашним днем без каких-либо оргвыводов. Соответствующий акт и протокол у нас имеется.

— В таком случае, где Долгополов?

В глазах Арзыбова мелькнули веселые искорки, но ответил он серьезно и обстоятельно.

— Валерий Иванович изволит быть на больничном — сердце, давление, нервы. Домашний режим, амбулаторное лечение.

— На больничном, значит, — проговорил Банник, и лицо его приобрело жесткое выражение. — Ладно, что не на инвалидности... Итак, я принял решение: ваши три лаборатории, — он последовательно оглядел Суви, Игумнова и Никулина, — подключаются непосредственно к работе по известным вам эффектам. Куратор — Баринов. Объект исследования — Банник. Сегодня пятница. Даю неделю на обдумывание, обсуждение, взаимные консультации. А в следующий понедельник на планерке жду ваши предложения. Вопросы есть?.. Тогда никого не задерживаю.

3

Утром ехали в НИИ под моросящим дождем, но подул ветер и он перестал. Потеплело. На небе появились прогалины, по-весеннему ярко-синие, веселые. Асфальтовые дорожки подсыхали на глазах, и Банник неожиданно предложил прогуляться до дальней лаборатории.

Шли не торопясь, легко, почти без разговоров. Банник даже расстегнул пальто, с удовольствием посматривая по сторонам.

— Как считаешь, что-нибудь дельное предложат? — спросил он небрежно, словно мимоходом.

— Едва ли, — не задумываясь, ответил Баринов. — Ты сам-то в это веришь?

— Ну и ладно, — легко согласился Банник. — Да, кстати, не планируй ничего на этот понедельник. В НПО назначено совещание с участием высшего руководства. — И добавил многозначительно: — Захаров тоже будет.

Баринов оживился.

— Ага, наконец-то! Славно, славно! Долго он от меня бегал, теперь не скроется. Значит,