Читать книгу - "Новая Переменная - Канира"

бы стал Третьим вместо господина Сарутоби, но это между нами, ты ничего не слышал…

Теория насчёт другого мира была крепка, как никогда.

Отца Третьего я уже успел закатать в землю, так что было невозможно, чтобы появился Третий Хокаге, Хирузен Сарутоби.

Когда же наступил рассвет, я был уверен, что это другой мир, и успокоился. Разговор занял всю ночь, и Минато был приятным собеседником. Лёжа на футоне и смотря на рассвет, мои мысли затопили возможности, которые скрывает это время. Историю мира, которую я не знал, можно было узнать, события, которые произойдут, теперь у меня в руках. Люди, которых убили, клан, который вырезали. Всё это можно изменить в моём мире.

И самое главное…

Ведь техники, которые ещё не созданы, могут оказаться в моих руках. Коронная техника Наруто, печати, которые ещё не придумали в моё время. Техника Летящего Бога Грома. Теперь осталось самое малое. Попасть в Коноху.

И этот блондинистый парень, что зашёл ко мне с завтраком в руках, мне поможет. Кто ещё сможет добраться до Конохи за такой краткий срок, как не Жёлтая Молния? Осталось убедить телепортировать меня в Коноху. Улыбнувшись ему, тот в ответ улыбнулся своими белоснежными зубами. Ну что ж, такси Минато. Приятно познакомиться.

* * *

Как убедить шиноби, который на миссии, отправить тебя в деревню? Стать балластом. Когда разговор зашёл о моих проблемах с памятью, благо мне не пришлось играть в больного, ведь мне и так было плохо, я рассказал ему байку о том, что мне нужно вернуться в клан, и я не помню, как попал в этот город, что было правдой. Рассказав ему о том, что там есть родственники, которые мне помогут, я схватился за глаз, который начал кровоточить. Ох уж это количество чакры, которое не стоит закачивать через глазные чакра-каналы.

Учихи очень щепетильно относились к додзюцу, и, когда я рассказал ему о том, что моим глазам больно, тот стал немного паниковать и шагать туда-сюда, думая, что ему делать. Кровь, которая вытекла из моих глаз, была довольно показательной. Всё же, если я лишусь своих глаз и об этом узнают в деревне, Учихи, конечно, не посмеют вредить этому парню, но отношения точно испортятся. А ещё у него вроде как хорошие отношения с Фугаку, нынешним главой клана Учих и отцом Итачи и Саске.

Давить на жалость я умел. Изображая из себя больного, потихоньку наблюдал за ним и незаметно, добавляя в голос чакру, говорил:

— Всё хорошо, Минато-кун. Я в порядке, честно. Только вот глаза жгут, и я не знаю, что делать. Ты случайно не имеешь в рукаве ирьёнина или сам владеешь ирьёниндзюцу?

— Нет, я вообще в этом…

Так, слушая мягкий голос этого наивного в сторону союзников парня, направляя звуковыми гендзюцу его мысли в сторону немедленной эвакуации в Коноху. Тот после получаса нерешительных разговоров решился.

Взяв кунай в руки, он сказал мне держаться. Я самодовольно сказал ему, что всё в порядке и не Учихам переживать насчёт быстрого перемещения и реакции на него. Как же я ошибался…

Буквально одно перемещение в пустыню из прохладной комнаты — и мне стало хуже. После ещё одного мига картинка сменилась какой-то пустой улицей, потом снова. Словно один кадр за другим. Голова, что начала проходить, заболела с новой силой, а глаза стали видеть несуществующие цвета. Кажется, у меня сенсорный перегруз…

Это была последняя мысль, что появилась у меня в голове.

* * *

Последнее время я часто начал терять сознание, что мне категорически не нравилось. Что же я увидел первым, после того как пришёл в сознание? Шаринган.

Вокруг меня стояли четверо мужчин. Один в халате, который держал около моей головы свои руки, освещённые зелёным светом. Его тёмные волосы и карие глаза были невыразительны, а скучающий вид, который он не скрывал, заставил меня потерять к нему интерес. Ирьёнин.

Минато рядом с беловолосым юношей — как я понимаю, это угрюмый мальчик Какаши. Маска прикрывала его лицо, но оба глаза были открыты и без шрама. Шарингана нет, значит, ещё не началась война, ясно. Он стоял, сложив руки на груди, и внимательно наблюдал за мной. Одежда на мне была довольно непримечательная, не считая моего пояса, где лежали различные свитки, но, думаю, в это время такое может купить любой джоунин.

Последний, кто стоял в комнате, был самым напрягающим меня. Это был парень, что только начал входить в возраст, когда считается мужчиной, с длинными чёрными волосами, доходящими до плеч, и большими тёмными глазами, как у всех остальных членов клана Учиха. Под его глазами находились небольшие складки, которые придавали ему более суровый вид. Его одежда — светло-зелёное кимоно с серыми брюками. Он, сложив руки, как Какаши, на груди, сверлил меня своим Шаринганом. Три томоэ, как у меня. Чакра потекла в глаза, и мои глаза окрасились в красные тона. Три запятые закрутились в моих глазах.

— Хмпф, — он хмыкнул. — Всё же Учиха. Минато-кун не соврал, ты гигант. Назови своих родителей, полукровка, мне нужно знать, кто посмел родить тебя вне клана…

Услышав это, я вопросительно поднял бровь и посмотрел на Минато, который неловко почесал свою макушку.

— Оками-кун, ты сам должен понимать, что, несмотря на то что у тебя есть Шаринган, законы клана таковы, и Хокаге тоже интересуется, откуда ты…

— Хорошо, мне нужно поговорить наедине с…

— Фугаку Учиха. — Его взгляд стал ещё тяжелее, но, вздохнув, он сказал: — Прошу, Минато.

— Хорошо, у меня миссия, встретимся, Оками. До свидания, Фугаку-сан. Пошли, Какаши. Ой, совсем забыл, — он вскинулся и повернулся опять к нам. — Кушина-чан хотела с тобой встретиться, Оками-кун, как будешь свободен, навести её, она ждёт тебя… — Махнув рукой, они убыли, как и ирьёнин, оставив нас наедине.

Пока все уходили, я судорожно обдумывал, какую лапшу наплести этому парню с тяжёлым взглядом. Ладно, эх-х. Сделаем проще. Насчёт Кушины подумаем после.

Посмотрев в глаза Фугаку, я затянул его в иллюзию.

* * *

Как доказать Учихе, что подозревает тебя в чём-то, чтобы тебя отпустили или хотя бы послушали? Показать правду…

Иллюзии были удобны тем, что фантазия и мысли могли обрести краски и показать то, что тебе нужно.

— Что ты?.. — Он даже не понял, как попал в иллюзию, но, когда тот пытался сложить печати, я поднял руку.