Читать книгу - "Новая Переменная - Канира"

быстрым наскоком не получится: марионетки окружили кукловода сзади в количестве десяти, и все, как на подбор, странно выглядели, в том числе красноволосая, что стала у левого плеча. Они все смотрели на меня, и их мёртвые глаза сверлили мой Шаринган.

Как начать? Гендзюцу? Нет, даже если затяну в иллюзию шиноби, куклы успеют атаковать. Видел я их скорость, автономность была слишком аномальной — эти куклы были словно живые. Ниндзюцу? Слишком мало места, чтобы гарантированно ранить. Простым ударом не получится ранить того, кто сидит на бесконечном источнике чакры. Не понимаю как, но этот парень точно не простой противник.

Размышления заняли секунду. Не ожидая каких-либо слов, я просто незатейливо атаковал самым действенным способом. Разрез!

Невидимое лезвие прошлось по всему столу, разбивая и рассекая всё убранство стола. Еда, вино и всё остальное, что было на столе, разлетелось за доли мгновения, но цель атаки просто поставила руки. Раздался звон, будто сталь ударилась о сталь, и моя атака была остановлена. Удивительно. Это был первый раз, когда кто-то смог так остановить Разрез. Обычно уклонялись, если видели, но ещё никто не смел так смело блокировать мою атаку, разве что старик мог повторить такой трюк. Кто этот парень?

Подняв палец, он указал на меня. Что он?..

Боль, что затопила мою голову, была слишком неожиданной. Будто сосуды одновременно взорвались в голове. Я схватился за голову и начал падать, почувствовав дорожки чего-то, что начало течь из моих глаз. Кровь. Последнее, что я услышал, было лишь:

— Учиха…

* * *

Приход в сознание — это один из самых странных и мистических процессов, которые я когда-либо испытывал. Ощущения, что я пережил, едва ли можно понять с точностью. Всё началось с того, что я почувствовал нечто странное в голове — будто что-то давит, но это давление не было нормальным, не просто головной болью, а чем-то гораздо более интенсивным, неприятным и, возможно, опасным. Сначала я не мог понять, что происходит. Я продолжал пытаться открыть глаза, но это удавалось с трудом. Всё размывалось, а чакра не слушалась.

Первое, что я ощутил, когда сознание возвращалось, — это звук. Шум, какой-то гул, который постепенно становился всё более чётким и настоящим. Мои чувства начинали снова реагировать, но всё было как бы издалека, не совсем в фокусе. В какой-то момент я осознал, что лежу, и почувствовал поверхность под собой — холодную, твёрдую. Я пытался пошевелиться, но моё тело не слушалось, будто я был чужд себе, словно забыл, как быть в своём теле. Это ощущение было почти кошмарным, но я не мог это описать — просто было трудно понять, что происходит.

Потом пришло осознание, что я всё-таки жив — я чувствовал свою пульсацию, ритм дыхания. Но что-то ещё не давало мне полной уверенности, что я в норме. Мозг медленно и с усилием возвращался в тело, а тело начинало делать что-то вроде попытки понять, что с ним не так. Я пытался заставить себя подняться, но было трудно двигаться, трудно думать. Даже когда я открыл глаза, всё было размыто, будто я смотрел через мутное стекло. Не сразу смог уловить, что окружает меня, что происходит, но постепенно картинка начала проясняться.

Первое, что я осознал, — это головная боль. Она была настоящей. И боль была не просто неприятной, а тянущей, давящей, настолько интенсивной, что становилась почти физически осязаемой.

Второе — это похлопывание по моим щекам. Что за? Почему он такой добрый, что мягко меня шлёпает, будто я не пленник? Если бы очнулся от того, что меня режут, я бы не удивился. Не понимая, что произошло, я почувствовал, что руки затянуты чем-то, но я мог легко разорвать путы. Но ясность зрения вернулась, и первое, что я увидел перед глазами, — это голубой цвет.

Э-м-м…

Третье, что я почувствовал, — это звук. И это были слова с мягким тоном, словно давний друг будил меня ото сна.

— Эй-эй, парень, ты кто? Очнись, шиноби, и доложи, кто ты. Ты на территории, где проходит миссия Конохи. Я не вижу твой протектор, предъяви документы, иначе сам понимаешь… — Чего?! Какая Коноха?!

Чакра прошла в глаза, Шаринган и чёткость зрения показали мне всю серьёзность ситуации.

Парень, что меня бил, имел светлые взъерошенные волосы и голубые глаза. Пряди волос обрамляли лицо с каждой стороны. Костюм, который я видел впервые, состоял из формы с двумя полосами на каждом рукаве, зелёного бронежилета, синего протектора и сандалий того же цвета. Я узнал знак на его голове. Коноха…

В голове быстро, словно молния, проносились мысли, и этот парень улыбнулся, увидев мой Шаринган. Я узнал его, похож, но реален…

Минато?! Мысленный крик не успел проявиться в реальность, ведь в этот момент я опять потерял сознание. Какого?!

* * *

Глава 27

— Пятое и третье рёбра сломаны, печень разорвана, как и селезёнка. Да он прямо живой труп, но кто-то подлатал его немного, и он стабилен, а эта печать поддерживает в нём жизнь. Кто его так, Марао?

— Говорят, Оками не понравилось, как тот разговаривал с его братом, нагрубил, как я понял, и тот проучил этого парня, хоть в живых оставил. Сам же помнишь этого парня, когда старейшина Сецуна его приводил…

— Эти трое? Сколько они у нас? Уже несколько месяцев? Охотник, говоришь? Понятно-понятно, этому повезло, что тот сжалился над ним. Слушай, говорят, он недавно словил биджу, чтобы впечатлить принцессу. Как думаешь, это правда?

— Да-а-а… Какой там, опять слухи, чтобы выправить репутацию. Сам же видел, что произошло недавно, главная семья ещё долго не оправится от такого удара. Такое дело ещё долго не забудется, а людей отвлечь надо, всё же дети самого главы…

* * *

Когда я пришёл в сознание, рядом оказался сам Минато Намикадзе. Четвёртый Хокаге, сидя возле меня, первое время просто пытался понять, не в гендзюцу ли я нахожусь. Слишком сюрреалистично было видеть персонажа, которого знал. Что-либо делал с чакрой, пытаясь убрать иллюзию, даже нащупал печать Силы Сотни, проверяя реальность. Шаринган активировал и выпустил огромное количество чакры в глаза, до боли в глазах сверля спину блондина, но всё же нет. Это реальность. Не гендзюцу.

Удивительно…

Оказался я в каком-то помещении, лёжа на футоне, заботливо укрытый, чтобы не замёрзнуть, хотя мы были в пустыне, но заботу я оценил. Из