Читать книгу - "Луна освещает путь в тысячу ли. Том 1 - Александра Альва"

с острыми когтями за камни и вытаскивая свои разбухшие тела на берег. Даже по их очертаниям Ван Юн догадался, что привлёк шумом обитающих в пещере ванлянов[128] – водных призраков. Вероятнее всего, ими стали попавшие сюда когда-то люди, что охотились за сокровищами клана Фэн. Так и не найдя выхода, они погибли мучительной смертью и под воздействием тёмной ци этого места вполне могли обратиться яогуаями.

Они зашипели на Ван Юна и стали разевать рты с рядами кривых зубов, напоминающих заточенные ножи. Судя по их измождённому виду, эти твари давно ничего не ели и теперь готовы были разорвать попавших в западню заклинателей.

Даже после медитации голова Принца Ночи продолжала пульсировать от жара, и потому он хотел покончить со всем быстро: опустился на колени прямо перед ползущими к нему демонами и приложил два пальца левой руки к губам, призывая всю оставшуюся лунную ци. В воздухе зародилось длинное плоское лезвие, не толще листа рисовой бумаги, и как только из воды выбрался последний ванлян, Ван Юн как будто сдунул с кончиков пальцев невидимую пушинку. Оружие, созданное техникой Тени, прорезающей скалы, сорвалось с места и с высоким свистом рассекло тварей на равные части.

Пухлые тельца повалились на берег и скатились обратно в реку, а Принц Ночи застонал, сжимая ладонями виски. Истощение духовной энергии накрыло его подобно каменной плите, что с высоты кинули ему на грудь, и он отполз назад, прислоняясь спиной к выступающему из земли скользкому столбу с тонким концом, тянущимся к тёмным сводам.

Из-за слабости Ван Юн впустил в себя слишком много чужих чувств, и по щекам в мгновение ока потекло что-то горячее и влажное. Её слёзы. Он отдышался и откинул голову, медленно вдыхая прохладный воздух пещеры, после чего опустил взгляд на Мэйфэн, которая лежала рядом, снова свернувшись клубочком под его накидкой.

Принцу Ночи вдруг нестерпимо захотелось увидеть при свете дня её аккуратное лицо, обладающее мягкими, даже немного детскими чертами, её бледные губы, которые она при нём ни разу не покрывала краской, её большие глаза, что напоминали два чёрных камня яшмы и всегда смотрели искренне, доверчиво. Мужчины в клане часто называли Мэйфэн просто красивой, но Ван Юн скорее сказал бы, что она обладала притягательной таинственностью. Как осенняя луна, отражённая в пиале с чаем.

Он вздрогнул, услышав новый всплеск со стороны реки, но это оказались всего лишь капли, срывающиеся со сводов грота. Присутствие ванлянов больше не ощущалось в воздухе.

– Я схожу с ума? – усмехнулся Принц Ночи и отвернулся от Мэйфэн, осознавая, куда его только что завели собственные мысли. – Если это ещё одно последствие Обмена, то нам предстоит многое обсудить.

Где-то совсем близко приятно журчала вода, а над головой снова собирались светлячки, напоминая мерцающую Небесную реку, которую можно было увидеть лишь в ясные летние ночи. Тяжесть несчастной жизни Мэйфэн и непривычное бессилие давили на Ван Юна, заставляя его испытывать душевные муки, что приносили даже больше боли, чем истощение ци.

В трещину, которая образовалась в его сознании, стали просачиваться собственные воспоминания, когда-то спрятанные в самой глубине. Призраки умерших на войне уже давно не посещали Принца Ночи, но теперь они кружили над ним и плакали алыми слезами, заливая его лицо и руки кровью.

Ван Юн догадывался, что видел не настоящих мёртвых, а только тени, пришедшие к нему из-за жара, но всё равно не собирался смиренно терпеть этот кошмар наяву.

Он прочистил горло и заставил себя говорить, голосом прогоняя мрачные наваждения:

– Не думай, что ты особенная только потому, что я с тобой откровенен. Мне просто тяжело из-за твоих сложных чувств, а значит, и ты должна разделить мои, чтобы мы оказались в равном положении. Да, я никому не рассказывал прежде о тех пяти годах – только Лэй о них знает, но сейчас хочу, чтобы меня услышали хотя бы эти тёмные стены и ты. Может, тогда наши призраки останутся здесь навсегда. – Он прикрыл глаза, мыслями возвращаясь к жаркому лету, когда его жизнь полностью изменилась, и продолжил: – От деревни Юэ до Хэнбана было четыре дня пути, если гнать лошадей и днём и ночью…

Глава 17

Северная равнина встречает невольного наследника

Пять лет назад. Военный лагерь недалеко от столицы

Северная равнина простиралась на многие ли вперёд, раскинув свои зелёные поля и залитые водой рисовые плантации от плодородных земель, принадлежащих клану Гэн, и до самой границы с государством Фа, где вступала в свои права Великая Степь.

Лошади порядком выдохлись за три дня непрерывной езды, а всадники до сих пор держались в седле только благодаря высокому уровню совершенствования, который позволял напитывать тело энергией. Их гнали в военный лагерь с особой поспешностью, не позволяя останавливаться для передышки дольше чем на одну стражу в день, и догадки стали приходить сами собой. Никто не говорил об этом вслух, но каждый предчувствовал, что над империей нависла угроза, раз правителю потребовалось как можно скорее пополнить армию.

К вечеру третьего дня на горизонте, кроме бесконечной равнины и редких рощиц с ютящимися друг к другу деревьями, появился обширный лес из белых треугольных палаток, подсвеченных лучами заходящего солнца. Увидев лагерь издалека, Ван Юн испытал нечто вроде облегчения: хоть он и храбрился, стараясь держать лицо перед остальными адептами школы Юэин, но даже для такого крепкого молодого заклинателя долгая дорога оказалась тяжёлым испытанием. Он уже не чувствовал ног и спины от непрекращающейся тряски, и когда вереница лошадей въехала в деревянные ворота, украшенные изображениями жёлтого дракона, наследник клана Ван первым соскочил на землю, чтобы размять затёкшие конечности.

Пока остальные спешивались, Ван Юн успел оглядеться, и его тёмные брови незамедлительно сошлись на переносице. С виду в лагере не было ничего особенного: повсюду стояли сотни палаток, где обитали прибывшие на обучение солдаты, на каждом высоком столбе развевался на ветру красный флаг всё с тем же драконьим символом императорской семьи, а неподалёку слышались грубые крики командиров, подгоняющих отряды юношей, которые бежали ровным строем. Но что-то заставляло Ван Юна чувствовать себя неуютно, словно над этим местом навис невидимый купол, давящий на голову и заставляющий лунную ци течь по меридианам медленнее обычного.

Он не успел обдумать возникшую мысль: посланник, сопровождавший адептов в дороге, своим громким голосом, от которого звенело в ушах, приказал им немедленно привязать лошадей к коновязи и отправиться на построение, где, по его словам, новоприбывших уже ждали.

Центральная площадь лагеря обладала