Читать книгу - "Железное Сердце - Станислав Дарков"

Мои веки стали тяжёлыми, словно воздух вокруг сгустился, давя на них невидимой тяжестью. Мысли медленно растекались, превращаясь в туманные образы и смутные отголоски недавних событий. Я не сопротивлялся. Тепло её тела и эхо пережитых эмоций обволакивали меня, словно мягкое покрывало, убаюкивая и затягивая в безмолвную пустоту.

Сон подкрался незаметно, будто тень, что всегда следует за тобой, но ты её не замечаешь, пока не станет слишком поздно. Он был не просто отдыхом, а продолжением ритуала, путешествием в глубины собственного сознания. Там, в этом зыбком мире между бодрствованием и забвением, я чувствовал её присутствие так же отчётливо, как если бы она всё ещё держала меня за руку. Её дыхание, её шёпот, растворённый в тишине, всё это сопровождало меня на грани снов, где реальность и фантазия сливались в единое целое.

Я проснулся, медленно открывая глаза, как будто мир вокруг требовал от меня особого внимания к деталям. Свет проникал сквозь занавеси мягкими полосами, рисуя на стенах причудливые узоры. Тишина была наполнена чем-то большим, чем просто отсутствием звуков — в ней таилось эхо ночных разговоров и дыхание прошлого, которое, казалось, ещё витало в воздухе.

Я повернул голову и увидел Кассандру, лежащую рядом. Её золотые глаза смотрели на меня с мягкостью и теплом, которые казались почти нереальными. Они сияли в полумраке, отражая проблески света, словно драгоценные камни, спрятанные в глубине забытой сокровищницы. Её взгляд не просто смотрел — он проникал, будто пытаясь заглянуть в самые укромные уголки моей души.

— Ты — самый любимый мне человек в этом мире, — произнесла она тихо, как будто боялась разрушить хрупкость этого мгновения. Её голос звучал так, будто был соткан из утреннего тумана и лёгкого бриза, что едва касался лица.

Я задержал дыхание, чувствуя, как её слова эхом отдаются в моей груди, создавая там едва уловимую вибрацию. Но я знал правду, ту, что скрывалась за маской, которую она носила. Эта истина пульсировала где-то на границе сознания, требуя быть озвученной.

—Лианна... — сказал я, глядя прямо в её глаза, не позволяя себе отвести взгляд. Моё сердце билось чаще, словно предчувствуя, что с этими словами я пересекаю черту, за которой нет пути назад.

Она улыбнулась уголками губ, словно это было самым естественным признанием в мире, лёгкая тень довольства скользнула по её лицу.

— Во плоти, — ответила она с лёгкой насмешкой в голосе, но её взгляд оставался серьёзным, будто эта простая фраза несла за собой вес целых эпох.

Я не мог сдержать вопрос, который уже давно крутился у меня в голове, словно назойливая тень, не давая покоя.

—Ты не моя покровительница... — сказал я, больше думая вслух, чем ожидая ответ. В этих словах было больше грусти, чем я ожидал услышать от самого себя.

Лианна рассмеялась, её смех был лёгким и мелодичным, как журчание родника, пробивающегося сквозь камни.

— Мне очень жаль, но нет, не я. — сказала она, мягко проводя пальцем по моей щеке, будто стирая невидимую слезу, оставленную сомнениями и страхами. — Кто же тогда твой покровитель? Не знаю. Но учитывая, что ты из другого мира и переродился здесь, скорее всего, это Эйрис. Хотя на тебе какая-то неизвестная... будто бы "печать". Словно ты под завесой, и я не могу заглянуть за неё.

Её слова повисли в воздухе, тяжёлые и наполненные тайной, словно невидимая паутина, растянутая между нами. Я задумался, ощутив, как каждое её слово отзывается во мне тревожным эхом. А затем задал вопрос, который тревожил меня не меньше.

— А что насчёт трёх девушек? Как мне понять, что я выбрал ту самую?

Лианна посмотрела на меня с той самой мягкостью, что была в её голосе, её взгляд стал почти прозрачным, словно она заглядывала в глубины, которые были скрыты даже от меня самого.

— Если ты почувствуешь себя свободным от всех оков и по-настоящему уязвимым, — сказала она, её голос был тихим, но в нём звучала сила древнего знания, — то это будет она. Истинная любовь не делает тебя сильнее — она открывает твою слабость, и ты принимаешь её, не испытывая страха.

Она на мгновение замолчала, позволив своим словам осесть во мне, как пыль после бури, а затем с игривой улыбкой добавила:

— Я страшно завидую той девушке, которую ты выберешь. Ей достанется самый лучший мужчина.

Её слова прозвучали как шутка, но в них было больше правды, чем я мог предположить. Они проникли глубже, чем просто в сознание, оставив там след, который не исчезнет с первыми лучами солнца.

Я лежал, чувствуя, как всё, что она сказала, переплетается с моими мыслями, создавая новый узор на ткани моей судьбы. И в этот момент я понял: иногда ответы приходят не в форме чётких слов, а в ощущениях, которые остаются после, тихих, но настойчивых, как шёпот ветра за закрытым окном.

Я медленно поднялся с постели, чувствуя, как тяжесть сна всё ещё цепляется за мои мысли. Лианна наблюдала за мной с той же лёгкой улыбкой, как будто она знала ответы на вопросы, которые я даже не успел задать. Я оделся, ощущая на себе её взгляд, тёплый и проницательный, как прикосновение к душе.

Перед уходом я обернулся, чтобы посмотреть на неё ещё раз. В этот момент её глаза казались ещё глубже, наполненными неведомым светом древней мудрости и тайной, которую мне было не суждено разгадать до конца. Она не сказала ни слова, но её молчание говорило больше, чем любая речь.

Покидая комнату, я чувствовал, что оставляю там не просто часть себя, но и что-то большее — отпечаток, который останется на страницах моей истории. Улицы Тиарина встретили меня утренним холодом, но внутри меня горел огонь, который не мог погасить ни один мороз.

Я шёл, зная, что эта глава моей жизни завершена, но её эхо будет звучать во мне ещё долго, напоминая о ночи, когда я заглянул за грань обыденного и увидел нечто большее.

Чёрт возьми, я переспал с богиней…

Эхо

Возвращение в усадьбу было странным. Тишина окружала меня, словно плотно сплетённая паутина, в которой я застрял, неспособный вырваться. Хруст снега под сапогами казался неестественно громким, будто мир сам напоминал о том, что я ещё здесь, ещё не растворился в той тьме, которую оставил за порогом комнаты Лианны. Каждая тень казалась длиннее, каждый шорох — предвестником чего-то, что я