Читать книгу - "На золотом крыльце - Евгений Адгурович Капба"

— Итак, Миша, — Ольга Андреевна подошла ближе. — Теперь тебе надо выпить их — с интервалом в десять секунд. Будет неприятно, но ты справишься.

Конечно, я справлюсь! Я бы и паука проглотил, если бы она еще тут постояла. Я ведь не могу ударить в грязь лицом перед такой женщиной! Тем более — Боткина собралась поить меня сама.

Так что я выпил сначала красную жижу, и меня бросило в жар, а внутренности закрутились винтом. Потом — желтую, и она была такая кислая, что мое лицо скривилось в дикой гримасе, и Ольга Андреевна не сдержала улыбку. А от зеленого эликсира мне стало жутко холодно и начался озноб. И доктор подоткнула мне одеяло и сама достала из тумбочки еще одно, и укрыла меня им тоже.

— Все, регенерация запущена. Теперь тебе пора отдохнуть, лучше всего поспи час или полтора, а как проснешься — просто позови. Тебе нужно будет много и хорошо кушать. Спи, Миша, спи, — и растрепала мне волосы рукой.

Это просто праздник какой-то! Но спать я, конечное, не собирался. У меня имелись дела поинтереснее! Мне теперь, похоже, вообще никогда скучно не будет!

* * *

В Библиотеке все осталось без изменений с моего прошлого визита, даже томик на букву «Г» лежал на своем месте. Но я пришел сюда не за этим… Вообще — это интересно работало. Я просто закрыл глаза, решил, что мне сюда нужно — и хоба! Стою здесь, у входа. Просто, как таблицу умножения вспомнить!

Я все не мог выбросить из головы этого дядьку — Руслана Королева, который привиделся мне во время судьбоносного полета с крыши. И, если уж мне удавалось взять с библиотечной полки и прочесть про что угодно, что видел, слышал или пережил — то и этот странный инцидент должен был где-то сохраниться. Я просто горел от любопытства и едва ли не вприпрыжку бегал по Библиотеке, пытаясь найти что-то похожее на…

… на обгорелый шкаф в самом темном углу. Он сильно отличался от всего, что было мне привычно и знакомо. Чуждый объект посреди приятного глазу интерьера! Никаких резных толстых деревянных полок, какой-то крашеный, местами покрытый копотью, металл, обклеенный вперемешку странными бело-синими стикерами с архаичными кириллическими надписями, армейскими фотками — на них было полно веселых ребят в незнакомой мне форме — и семейными снимками. Там этот дядька, Руслан Королев, обнимал жену и троих детей — двух мальчишек и девчонку. Такие шкафчики скорее для раздевалки на заводе подходят, а не для Библиотеки.

Я с опаской взялся за стальные дверцы — а ну, как они закрыты на ключ? Зря переживал — шкафчик оказался не заперт, а вот внутри… Внутри почти все выгорело. Книжки там стояли сплошь на кириллице, но с кириллицей у меня проблем не было: в свое время дед Костя заставлял Закон Божий на старославянском читать, а в церкви кириллица до сих пор в ходу. А вот с сохранностью литературы дело обстояло гораздо печальнее: на первый взгляд, ни одного целого тома тут не имелось, многие и вовсе сгорели дотла.

Но интересно-то было до чертиков! Мне жутко хотелось понять — что же произошло той ночью, причем тут гроза, откуда взялся этот Королев, что за вспышка случилась в моем мозгу, и куда он делся? И никакого другого варианта, кроме как ставить эксперименты на себе, я не видел! Так что просто протянул руку и взял первый попавшийся томик — в мягкой обгорелой обложке, на которой едва-едва можно было различить странный черно-белый мяч, сбитые кулаки и бело-синий флаг.

* * *

…пахло железной дорогой: окалиной, мазутом, гарью и пирожками из буфета. Наш моб вылезал из «собаки», почти до отказа забитой «динамиками» — нами, то есть. Вагоны стремительно пустели, коротко стриженые парни, крепкие, злые, заряженные, прыгали на асфальт перрона и цепко оглядывались. Вряд ли местные прыгнут на нас прямо здесь, на вокзале — тут дежурит слишком много ребят в погонах… А вот по пути на стадик — это запросто! Ничего, прыгнут — встретим. Огребут, как и раньше огребали, дадут по тапкам, а потом из-за спин дорогой-любимой милиции будут выделываться на секторе — только на это «красные» и способны…

— Давай, Король! Заводи! Скучно стоим! — крикнул кто-то из толпы «динамиков».

Я сдернул с шеи бело-синюю «розу» и крутанул ее над головой:

— Опять стучат колеса поездов

И проводник шмонает по ваго-о-о-нам!

Пришла пора фанатских выездов… — голос, посаженый на секторе во время матча с «БАТЭ» звучал хрипло.

— Знакомые мы рожи видим снова!!! — откликнулись пацаны, и весь выезд двинулся в сторону здешнего стадиона.

И мы шли толпой в двести щей по городу, и ловили недобрые взгляды местных жителей и предупреждающие — доблестных стражей порядка — и ни хрена не боялись. Потому что самый сильный — бело-синий!

— Пусть флаги гордо реют

На секторе чужом!

«Динамо» будет первым

И мы не подведем!.. — эхом отдавалось от окон хрущевок.

* * *

Дверь в палату скрипнула, я встрепенулся, открыл глаза — и увидел медсестру, которая катила тележку с едой. Пахло замечательно, и медсестра в халатике выглядела просто отлично, но… Что за дичь я только что видел? Что это такое было вообще? Что за «Динамо», что за «моб», «выезд», «сектор», «хрущевки»? Что за флаг — красно-зеленый — висел на вокзале? Кто эти парни, чем-то неуловимо напоминающие уруков?

— Михаил, доктор Боткина сказала, что вам нужно поесть, а потом заняться гигиеническими процедурами. Подскажите, мне остаться и помочь вам с судном, или… — у нее были карие глаза и внезапно розовые волосы, которые выбивались из-под форменной шапочки.

— Я сам, сам! — всполошился я.

Еще симпатичные девчонки мне в туалет ходит помогать будут, позорище какое! Медсестра понимающе кивнула, а потом попросила:

— Разрешите, я переведу кровать в положение «полусидя», чтобы вам было удобнее есть?

И перевела, и поставила специальный раскладной столик на одеяло в район бедер, а на столик выставила всякой еды и питья: борщ со сметаной, гречка с двумя поджаристыми котлетами, салат из свежих овощей, белый хлеб с толстенным слоем сливочного масла… У меня рот тут же наполнился слюной, я схватил в руку ложку и хотел уже начать уничтожать все это великолепие, как вдруг меня осенило:

— Попаданец!

— Что-что? — удивилась медсестричка.

— Хорошо, говорю, что не вегетарианец, — коряво