Читать книгу - "На золотом крыльце - Евгений Адгурович Капба"

на руках вздулись вены — гораздо сильнее, чем обычно это бывает у человека, пребывающего в ярости. Да что там — слипшиеся пряди волос шевелились у него на голове, как змеи! От его походки даже металл, которым была покрыта крыша общаги, прогибался, как будто вес Гарика увеличился раз в десять!

Если это не инициация первого порядка — то я не Миша Титов, а король Авалонский! И мне вдруг стало ужасно скучно. Ну ее, эту жизнь, если тут такие правила: какое-то быдло выиграло джекпот, а я — который даже по словам директора Адодурова весь из себя умнейший и талантливый — помру сейчас, потому что он мне череп проломит кулаком, или что-то типа того…

И я с досады и со злости плюнул в Кулагу, но плевок не долетел, и ляпнулся ему под ноги! И Кулага поскользнулся на замахе! Удар поэтому вышел смазанным — но мне этого хватило. Я вылетел с крыши как будто мной выстрелили из катапульты, с неимоверной силой и скоростью! Летел, вращался в воздухе… А потом, пролетая над кроной раскидистого клена, я увидел удар молнии на фоне ночного неба — такой, будто видео включают на замедленный показ. Этот электрический росчерк, яркий донельзя, как будто остановил мир, и тут произошло сразу целая куча всего. Настоящая дичь!

Во-первых, перед моими глазами… Нет, наверное, все-таки в моем сознании, в мыслях, воображении! Вот там, на границе фантазии и реальности возник образ совершенно незнакомого мне мужчины, которого я никогда в жизни не видел. Крепкий, прямо скажем — импозантный, но не слащавый, лет сорока пяти, с мужественным небритым лицом, мощными ручищами, спортивной фигурой — он как-то сразу внушал доверие. Сбитые кулаки бойца, ломаный нос и прямой, ясный взгляд придавали всему его облику некой настоящей, мужской матерости. Футболка-поло с каким-то логотипом в виде лаврового венка, джинсы, белые кроссовки, татуировки на предплечьях…

— Я что — помер? — он был удивлен до предела. — А ты, пацан, чего — летишь? Какого…

Вот тут настало во-вторых. В голове моей как будто взорвалась бомба — грянуло так, что искры из глаз! И образ этого обаятельного дядьки вдруг рассыпался тысячей осколков, в каждом из которых застыло удивленное лицо Руслана Петровича Королева — что? Откуда я знал, как его зовут?

И, наконец, в-третьих… В-третьих, с моими глазами что-то случилось. Я вдруг увидел — все еще продолжая медленно-медленно лететь, а точнее, падать с крыши — множество нитей серебристого цвета, которыми было пронизано все вокруг. Все предметы были ими связаны, нити тянулись от окон к камням, от камней — к ботинкам замершего в дурацкой позе Кулаги на крыше, от ботинок — к открытому люку, из которого высовывалось испуганное, по-орочьи зеленое лицо Кагринаковны, и вообще — от всего и ко всему! От моих рук — к чему угодно!

И я подумал — а вдруг? Вдруг — получится? И потянул за те серебристые ниточки, которые тянулись к ветвям клена подо мной!

И ветки подались! Они потянулись вверх и врезали мне по лицу, по ногам, по ребрам, меняя траекторию и тормозя падение, и время внезапно снова запустилось в нормальном режиме, и мне стало чертовски больно, и я рухнул вниз, на этот самый чертов клен, пересчитывая каждую кленовую веточку, и все поверить не мог: это что такое сейчас произошло — инициация? Я что теперь — маг?

Очень интересно!

* * *

Михаил ТитОв

Руслан Королев

Глава 2

Куда приводят мечты

Мои мечты, если мыслить рационально, должны были привести меня или в тюрьму, или на плаху, или в дурдом. Точнее, не сами мечты, а их воплощение. О чем может мечтать пацан с десяти до шестнадцати лет, которого засунули в страшный старый дом в глуши, под присмотр мрачного, худого и молчаливого деда и ужасно говорливой и всезнающей дебелой бабки? Да еще и перевели на домашнее обучение… А потом приставили охрану из настоящих черных уруков!

Так себе обстановочка для роста и развития подростка.

Сверстников я видал только во время сдачи экзаменов в конце года, ну, и еще по большим праздникам, когда меня везли в какой-то дворец и водили за ручку, показывая всем как некую то ли зверушку забавную, то ли вещицу диковинную. Скучно было, ни поговорить ни с кем, ни понять — что за сборище… Но зато можно было поглазеть на красивых девчонок, почему-то в основном рыжих. Адекватным в таких условиях вырасти сложно, я это прекрасно понимал и старался недостаток общества и знаний об окружающем мире как-то компенсировать.

Способом компенсации стали книжки — у деда Кости и бабы Васи имелась огромная библиотека, целый мансардный этаж огромных размеров, до потолка забитый книжными полками. Телевизора нам не завезли, сеть включалась только по необходимости, из развлечений — разве что пойти цепляться к урукам, чтобы они на байке дали покататься или приемы их зверской рукопашки показали. Драться с ними было интересно, но грустно, потому что где уруки, и где — я? Сплошная игра в одни ворота, без шансов на успех. Они вместо приемчиков меня физухой нагружали: то отжимания всякие изуверские, то бесконечные берпи, то выпрыгивания и все такое прочее. Три притопа, два прихлопа. По двадцать подходов, пока руки и ноги не откажут.

Зато потом в интернате выяснилось, что я хоть и худой, но крепкий, и с кем угодно могу раз на раз выйти и любого если не уложить, то заставить сомневаться в целесообразности попыток меня чмырить.

Любого, да. Но не четверых. Урук — тот же Маухур, или Ярлак — и четверых бы в одиночку уделал: одному бы руку оторвал, второму рожу откусил, третьему засунул бы лапищу в кишки через задницу и перемешал бы там всё до состояния однородной массы. А четвертый противник бы в этом время от страха на понос изошел и издох самостоятельно. На наш дом один раз было нападение: какие-то наемники с автоматическим оружием, так вот тогда я посмотрел, как воюют черные уруки — самые страшные и свирепые из орков — и проникся. Мне некоторое время даже хотелось стать уруком, но они меня на смех подняли.

— Это надо было, чтобы твою матушку трахал не твой папенька, а черный урук! — ржали эти бессердечные дикари.

Я кинулся драться, потому что маму любил,