Читать книгу - "Mondhexe - inverse101"

бы уже мертва. Она стояла спиной, открытая, уставшая, отвлеченная собственной злостью.

«Ошибка, — пронеслось в мозгу. — Фатальная ошибка в оценке безопасности периметра».

Она медленно, очень медленно повернулась.

Это был не враг.

Альбус Дамблдор стоял, опираясь спиной на ствол старого дуба, словно он находился там всё это время, просто решив стать видимым только сейчас.

Он был одет в летнюю мантию небесно-голубого цвета, расшитую серебряными облаками. Его длинная борода слегка колыхалась от ветра, а голубые глаза за очками-половинками смотрели на Рин с выражением вежливого интереса и легкого сочувствия.

Он стоял абсолютно расслабленно. Руки сложены на животе, поза открытая, никакой боевой стойки.

Но его присутствие было огромным.

Рин чувствовала это кожей. Атмосфера вокруг него была плотной, насыщенной, тяжелой. Это было давление не агрессии, а гравитации. Словно на поляну опустилась гора.

Он обошел её барьер. Нет, он не обошел его. Он прошел сквозь него, и барьер даже не заметил этого вторжения. Словно Дамблдор стал частью природы, частью леса, ветром, который не тревожит сигнализацию.

«Уровень Гранд», — снова напомнила себе Рин, чувствуя, как по спине течет холодный пот. — «Мастерство маскировки и слияния с миром, превосходящее всё, что я видела».

Она выпрямилась, восстанавливая дыхание и натягивая на лицо маску спокойствия. Успокоиться было трудно, но необходимо.

— Директор, — произнесла она. Голос прозвучал чуть хрипло, но твердо. — Вы умеете подкрадываться незаметно. Я полагала, что мой барьер надежен.

— О, он весьма надежен, мисс Тосака, — мягко согласился Дамблдор, отлепляясь от дерева и делая шаг навстречу. Но у стариков есть свои привилегии. Мы умеем ходить тихо, чтобы не разбудить собственные скрипучие суставы.

Шутка. Он шутил.

Рин почувствовала, как напряжение немного отпускает её плечи. Он не злился. Он не собирался отчитывать её за то, что она пинает школьный газон.

— Вы упомянули текст, — сказала она.

— Да, — Дамблдор посмотрел на книгу с ностальгической улыбкой. — Уилкие Твайкросс, если не ошибаюсь? Весьма… сухой автор. Я помню, как сам пытался постичь науку исчезновения по подобным текстам. Это было, признаться, много лет назад, еще до того, как изобрели самопишущие перья. И, должен сказать, мои первые попытки были столь же… разочаровывающими.

Он не сказал «провальными». Он сказал «разочаровывающими». Дипломат.

— Сложно поверить, что можно просто взять и исчезнуть здесь, чтобы появиться там, не так ли? — спросил он, глядя ей в глаза.

Рин вздохнула. Отрицать очевидное перед этим человеком было бессмысленно. Он видел её попытки. Он видел её гнев.

— Это не просто сложно, — признала она честно. — Это нелогично. Вся эта теория… «Три Н». Это абстракция. Это философия, а не инструкция. Мне не хватает понимания процесса. Я не чувствую механику.

Она сделала жест рукой, словно пытаясь схватить воздух.

— Я знаю, как подать энергию. Я знаю, как выбрать цель. Но момент перехода… он ускользает. Книга говорит: «Просто сделай это». Но как можно сделать то, что противоречит инстинкту самосохранения и законам физики, без четкого алгоритма?

— Алгоритмы важны, — кивнул Дамблдор. — Для зелий. Для нумерологии. Для начертания рун. Но аппарация… это не наука в чистом виде. Это акт воли. И веры.

Он подошел ближе. Теперь он стоял в двух шагах от неё. Рин чувствовала запах лимонных леденцов, исходящий от его мантии.

— Вы пытаетесь разобрать полет птицы на аэродинамические формулы, Рин, — сказал он тихо, назвав её по имени, что звучало неожиданно естественно. — Вы рассчитываете подъемную силу крыла, сопротивление воздуха, плотность костей. Это правильный подход для инженера. Но птица не знает формул. Она просто летит, потому что знает, что может лететь.

— Я не птица, — возразила Рин. — Я человек. И маг. Мне нужно понимание, чтобы контролировать силу. Слепая вера ведет к ошибкам. А ошибки в пространственной магии ведут к расщеплению.

— Справедливое замечание. Осторожность — это добродетель, которой многим не хватает.

Дамблдор помолчал, разглядывая валун, который был целью Рин.

— Вы ищете структуру там, где её нужно создать, — сказал он вдруг. — Вы пытаетесь найти дверь в пространстве. Но двери нет. Вы сами должны стать дверью.

Это звучало как цитата из маггловских околомистических книг, где предлагали раскрыть чакры. Рин нахмурилась.

— Метафоры не помогают мне сжать пространство, директор.

— Теория суха, — согласился Дамблдор, и его глаза блеснули за очками. — Иногда практика лучше теории. Иногда нужно просто… почувствовать руку проводника.

Он повернулся к ней всем корпусом. Его лицо стало серьезным, но в уголках глаз по-прежнему таилась улыбка.

— Вы привыкли всё делать сами, мисс Тосака. Вы привыкли контролировать каждый аспект заклинания. Это ваша сила, но это и ваш ограничитель. Аппарация требует момента доверия. Доверия к магии. Доверия к тому, что мир не рассыплется, если вы на секунду отпустите поводья.

— И как мне научиться этому доверию? — спросила Рин с долей скепсиса. — Медитировать под водопадом?

— Есть способ проще, — ответил Дамблдор.

Он поднял руку. Это была старая рука, с длинными пальцами.

— Позвольте, я покажу вам, — предложил он. — Не расскажу, не объясню, а именно покажу. Изнутри.

Это было заманчиво.

Рин посмотрела на его протянутую руку.

Её секундное колебание было почти незаметным, микроскопической паузой в ритме дыхания, которую мог бы уловить лишь опытный боец. Её рука зависла в воздухе на мгновение, пока разум взвешивал риски.

Доверить свою физическую оболочку и, что более важно, свою магическую целостность другому магу, да еще и во время пространственного перехода, было актом, граничащим с безумием по стандартам её мира. Это означало добровольно снять защиту, открыть ауру и позволить чужой воле вести себя сквозь пустоту.

Но перед ней стоял Альбус Дамблдор. Существо уровня Гранд, чья сила ощущалась как гравитация планеты. Если бы он хотел её уничтожить, ему не понадобились бы такие сложные уловки.

— Хорошо, — выдохнула Рин, принимая решение.

Её ладонь легла в его руку. Кожа старика была сухой, пергаментной на ощупь, но под этой хрупкой оболочкой чувствовалась стальная хватка.

Дамблдор улыбнулся. Эта улыбка была обезоруживающе мягкой, скрывающей за собой бездну опыта.

— Держитесь крепче, — посоветовал он, и в его голосе не было ни насмешки, ни покровительства, только спокойная уверенность проводника. — Первый раз всегда… запоминается.

В следующий миг мир перестал существовать.

Это произошло без предупреждения, без нарастающего гула или вспышки света. Реальность просто свернулась в тугую спираль, увлекая их за собой.

Ощущение было чудовищным.

Рин ожидала дезориентации, тошноты, головокружения — всего того, что сопровождало путешествие через каминную сеть или неконтролируемый провал в портал. Но это было иное. Это было физическое насилие над концепцией пространства.

Сжатие.

Абсолютное, всестороннее давление. Казалось, что на каждый квадратный сантиметр её тела давит толща океана. Воздух был выдавлен