Читать книгу - "Псы Господни 2 - Олег Велесов"

Что там в этих головёшках найдёшь, — удручённо вздохнул брат Стефан. — Всё вынесли, ироды.

— Ты видел, кто выносил?

Келарь кивнул.

— А как же, видел. Как стемнело, эти ворвались, перебили всех. Мы на втором этаже сидели. Повязали нас, вывели. Начали вещи вытаскивать и к дороге сносить. Там подводы стояли. Загрузили и в город отправили.

— Серебро тоже?

— Серебро в первую очередь. А потом кто-то крикнул Ла Виперу, чтоб вас дождались.

— Бодрикур?

— Нет, другой голос. Нас в лес отвели, и лошадей тоже. Ла Виперу ваш жеребец больно понравился, он решил себе его оставить. Тот другой позволил, но велел, чтоб голову вашу его господину принёс.

— А имя господина назвал?

— Не назвал. Но раз голову вашу принести велели, то он в замке у Бодрикура. Ждёт.

Келарь посмотрел на меня так, словно теперь я сам должен отнести свою голову в замок. А что, это идея. Почему бы не принести головушку и не посмотреть, кому она так понадобилась.

Очень хотелось взглянуть Бодрикуру в глаза. Как он среагирует? Бог с ним со мной, с серебром, не такая уж большая потеря, тем более что я бастард, а монеты фальшивые. Но как быть с отцом Томмазо? Великий инквизитор Франции, друг королей и герцогов, ближайший советник папы римского! А Бодрикур, получается, банально кинул его на бабки и людей завалил. Такие вещи не прощают. Впрочем, оправдаться будет не сложно. Свидетелей-то нет. И деньги, и убийства спишут на Ла Випера, он вернётся к англичанам под Орлеан или ещё куда, и иди-свищи ветра в поле. А Марго подтвердит. Растянет губки в улыбочке, и старый инквизитор растает от умиления. Но такого удовольствия мы им не доставим.

Я подобрал топор, подошёл к телу Ла Випера и двумя сильными ударами отсёк голову.

— Что вы задумали, господин Вольгаст? — вздрогнул брат Стефан. — Мёртвых земле предать надо…

Не глядя на келаря, содрал с тела сюрко, завернул в него голову и похлопал Щенка по плечу:

— Малыш, приведи буланого.

Пока он бегал за конём я подобрал плащ, встряхнул, очищая от налипшей грязи. Изрядно на нём потоптались, тут не только грязь, но и кровь, а на подоле две дыры, как будто алебардой проткнули.

Щенок привёл буланого, тот, узнав меня, ткнулся мордой в плечо. Я похлопал его по шее, привязал к задней луке сюрко с головой и запрыгнул в седло.

— Хруст!

— Да, господин?

— Если до вечера не вернусь, уходите.

— Куда уходить, господин? Мы без вас…

— Не ссы, Хруст, всё будет нормально. Это я так, на всякий случай.

Я тронул пятками бока буланого. Хруст и Щенок смотрели мне в след. Я чувствовал их взгляды, и они не были весёлыми. Такими же взглядами провожали меня бойцы, и даже Сельма приподняла голову, отрываясь от врачевания. Мои слова о том, что есть возможность не вернуться, никого не обрадовали.

Подъезжая к городу, я натянул капюшон на лицо. Ехал неспеша. Буланый пытался перейти на иноходь, но я сдерживал его порывы, каждый раз переводя на шаг. Внимания на меня не обращали, одиноких всадников на улицах хватало, но из замка заметили сразу. Скорее всего, приметили коня, масть редкая, второго такого в округе не было. Страж на парапете что-то крикнул, поворачиваясь во двор, и медленно двинулся к воротной башне.

Копыта застучали по настилу, навстречу вышел… О, вот кому не пропасть! Лейтенант Лёвен. Быстро он туда-сюда обернулся. Меня не узнал и, кажется, принял за Ла Випера.

— Что так долго? — голос звучал недовольно. — Господа уже заждались. Голову привёз?

Я кивком указал на прикреплённый к седлу свёрток. Сюрко пропиталось кровью и сочилось, сбрасывая капли на настил подъёмного моста.

— Отбегался бастард, — Лёвен перекрестился. — Ну проезжай тогда. Господа в донжоне собрались.

Въезжать вот так в замок, где все желают тебе смерти, верх абсурда, но в том, что меня не тронут, я был уверен на все сто. Тень отца Томмазо как печать висела в каждом углу, и если со мной что-то случится, он узнает об этом непременно. Наживать себе врага в лице великого инквизитора Франции Бодрикур не захочет, поэтому я был уверен в своей безопасности.

Возле донжона мельтешила стража с королевскими лилиями в красной окантовке на щитах. Я знал этот герб, вернее, знал мой предшественник, а моя память пока молчала. Спешившись, снял свёрток с головой и пошёл по ступеням вверх. Стража расступилась, не спросили ни имени, ни куда иду, словно заранее знали ответы, только кастелян учтиво поклонился и проговорил медленно:

— Заждались вас…

Как же им не терпится поскорее увидеть мою голову.

В сопровождении кастеляна я вошёл в уже ставшим привычным зал замка Вокулёр. Первой увидел Марго. Девушка стояла, облокотившись на верхнюю панель камина. Заметив окровавленный свёрток в моей руке, она удивлённо вскинула брови и выпрямилась. Взгляд стал острым как наконечник стрелы и попытался проникнуть под капюшон.

За столом сидел молодой человек в синем бархатном дублете с пуфами на рукавах, и короткой отороченной мехом накидке на плечах. На груди золотая цепь с медальоном, на пальцах перстни, в глазах спокойствие. Я не знал, кто это. Молодой, не старше меня, лицо круглое, глаза светлые, пронзительные и внимательные. Для своего возраста он выглядел слишком умным, впрочем, я ненамного старше его, и тоже вроде бы не глуп, хотя порой бываю чересчур дерзок и беспечен.

Бодрикур стоял справа от молодого господина. Когда я вошёл, капитан сделал шаг вперёд и спросил:

— Принёс?

Я прошёл к столу и швырнул свёрток на него. Несколько тяжёлых густых капель разлетелись по столешнице, оставляя широкие кляксы. Молодой господин не продемонстрировал ни смятения, ни брезгливости, значит, к виду крови привычен. Бодрикур сморщился:

— На пол бросить не мог?

— Не хотел его запачкать, — произнёс я, стараясь подражать гасконскому акценту.

— Оставь, Робер, — взмахнул рукой молодой господин, и взглянул на меня исподлобья. — Ты выполнил свою работу, хвалю.

Он кивнул Бодрикуру, тот снял с пояса кошель и бросил мне. Я подхватил на лету, покачал в ладони. Увесисто, грамм двести-триста, если серебро, то примерно два с половиной ливра. Вот значит во сколько оценили мою голову. Вообще-то не очень дорого, даже обидно.

Я вопросительно посмотрел на господина.

— Как и договаривались — сорок экю. И это плата не только за работу, но и за молчание.

А вот