Читать книгу - "Свое время - Яна Дубинянская"

— Я хочу есть.

Говорю — и тут же понимаю, что это неправда, я не хочу есть, я не смогу проглотить ни крошки, даже если мне сейчас предложат. Хочу пить. Жгуче, настолько, что перехватывает горло сухим обручем, а язык становится пупырчатым, как поверхность сенсорной панели для незрячих.

— Есть?! — с возбужденной, болезненной радостью переспрашивает Игар. — Так пошли!

Тянет меня куда-то вбок. Молча отбиваюсь, выдергиваю руку.

— Ирма! Ну сколько можно?.. Я сам уже голодный, как… Пойми, это пле… Мир-коммуна, здесь так надо, все так делают!

— Нет.

— Ну чего, чего ты боишься?!

Он боится и сам. Боится дико и непобедимо, иногда становится заметно, как подрагивают у него коленки, и свой мобильный в трясущихся пальцах Игар перестал крутить после того, как три раза подряд упустил на землю. Боится того же, что и я. И зря надеется это скрыть.

А ведь сначала я боялась прямо противоположного. Я думала, они меня схватят, пленят, сделают со мной что-нибудь ужасное — эти, появившиеся из-под земли, которым Игар привел меня и сдал, гармоничную самодостаточную… идиотку, лишенную начисто не только интеллекта — банального инстинкта самосохранения.

Но они лишь провели нас внутрь. Через целую анфиладу порталов, лазерных и силовых заграждений, систему паролей и кодов, и с каждым из них становилось все тоскливее и безнадежнее. Я пыталась сопротивляться, да! Жмурилась, не давая датчику считать рисунок сетчатки, вырывалась, изворачивалась и закрывала голову руками, до последнего защищая свой генетический материал, в конце концов все-таки доставшийся им длинный рыжий волос… А Игар монотонно уговаривал успокоиться, не вести себя, как дура, — очень вовремя вспомнил!!! И я орала на него, потому что эти были просто безликой сумеречной силой, а он — человеком, которому я доверилась, мерзавцем, предателем, сволочью!.. Ни одно из известных мне слов не было достаточно сильным для него.

Он молчал. Только иногда поглядывал на них, виновато пожимая плечами.

А потом они навесили нам на одежду кусочки пластика с именами и сказали: «Добро пожаловать в Мир-коммуну!». Затем развернулись и ушли. Совсем.

И я поняла, что по-настоящему страшно — другое.

— Ирма, ну подожди. Хочешь, я зайду сам, первый?.. Вынесу тебе какой-нибудь еды. Пить хочешь?

— Нет!!!

Я не хочу пить. Я хочу в туалет — позорно, нестерпимо. Мгновение назад — внешнее, абсолютное, независимое мгновение! — не хотела, даже не думала об этом, а теперь… Сжимаю ноги под юбкой, неуместно длинной, обтрепанной и порванной у края подола. Не знаю, что страшнее. Я ничего уже не знаю.

В стене, напротив которой мы остановились, чернеет полуоткрытой щелью прямоугольный люк; то есть дверь, Игар говорил, а я все время упускаю из виду, что у них нет ни люков, ни шлюзов, есть вот эти двери — а сразу же за ними…

Чужое. Личное. Пространство.

Я не могу туда войти. Ни за что. Пускай буду сколько угодно твердить себе вслед за Игаром, что в плебс-квартале (или как они его сами называют? — опять забыла, Игар постоянно забывает тоже) не бывает хроноконфликтов, и личного пространства, как и хроноса, нет ни у кого, вообще, по определению, и каждый человек может войти в любой дом (ага, это называется «дом» — не дом в нашем, настоящем понимании, а просто здание) и взять все, что ему нужно, так принято, они всегда так живут. Но я не могу. Чужое личное пространство — табу, я знала это всю жизнь, это глубокое, на подкорке, знание сильнее меня… и потом, там же могут быть люди!!!

Игар смотрит, прищурившись. И вдруг берет меня за руку:

— Пойдем.

Он уже привык, освоил беззастенчивое и беспроигрышное «пойдем» — без нужды в согласии, да и вовсе в ответе, в комплекте с резким властным движением, тянущим за собой. Сопротивляться бессмысленно, да мне и не хватает ни решимости, ни силы. Не успеваю подхватить юбку, спотыкаюсь на каменных выступах, ведущих вверх.

— Ступеньки, — говорит Игар. — Под ноги смотри.

Я смотрю под ноги. Вижу полустертый узор коврового покрытия, поворот, голый порог. Только туда, вниз, потому что если поднять глаза — напорешься, как на множество заостренных игл или лазерных лучей, на чужие взгляды. Их много, они со всех сторон, я ощущаю их болезненно, словно исколотой кожей, и это моя последняя хрупкая защита: не смотреть.

— Всем привет, — говорит Игар, и в голосе его дрожь, неумело маскируемая звонким вызовом.