Читать книгу - "Новая Переменная - Канира"

либо я знал, где он? Клоны? Но я бы заметил… Позже спрошу. — Но оставим эту тему, как ты, Оками, знаешь и как вы узнаете, моя жена была наполовину Сенджу. Она была из главной ветви семьи и была старшей сестрой вашего дедушки. — Он посмотрел на другую сторону стола, где сидели три брата, которые удивились. — Да, всё верно. Наше с вами родство ближе, чем вы себе представляли. А теперь знакомьтесь. Узумаки Оками, мой внук и ваш ближайший живой брат…

В этот же момент дверь открылась, и зашла фигура крупных размеров.

Глава одного из сильнейших кланов мира прибыл. Буцума Сенджу выбрал определённо хороший момент.

* * *

Взгляд со стороны.

Таджима Учиха принимал старейшин, которые принимали прямое участие в жизни клана. Вместе пройдя целых сорок лет битв и смертей, они стали близкими товарищами, которым Таджима мог доверять. Они — столпы благополучия и силы клана. Сильнейшие воины.

Под конец многочасового совещания по всем вопросам клана, которые накопились за прошедшую неделю, в зале появился шиноби. Преклонив колено, тот выпалил:

— Глава! Срочное донесение, ваша сестра, она…

— Говори. — Таджима надавил своей чакрой на бедного посланца.

— Она сбежала…

Тишина накрыла зал.

— Чёрт.

Вырвалось у одного из молодых старейшин, который был воздвигнут в эту позицию за счёт силы. И не в последнюю очередь участник ужасных событий, которые произошли тринадцать лет назад.

* * *

Глава 17

— Таким образом, мои родители и познакомились. Ты слушаешь меня, Оками? — Пожилой человек, не утративший свою мощь, и его внук сидели на вершине горы. Самой высокой горы…

— А-а, да-а… Прости, старик, задумался.

— Что случилось? Я же вижу, что тебя что-то тревожит. Расскажешь мне? — Сецуна, будучи врачевателем ран, понимал, что мысли иногда страшнее всех ран, вместе взятых. И даже самых сильных губят их же суждения.

— Нет, просто… В чём смысл, старик?

— Какой смысл?

— Смысл всего. — Черноволосый мальчик взмахнул рукой, проводя ею по всему горизонту. — Зачем я родился, зачем существую? Зачем мне дана такая сила? — Он сжал кулак, сила которого могла крошить камни. — Все они… Старик, ты же сам видел. Эти монстры всех убили. Стариков, которые не могли сопротивляться, женщин и их детей. Почему они такие? Почему таким, как они, дана сила, которую можно направить на что-то другое? Почему они такие… монстры? И почему я, обладая силой, чтобы всех их остановить, не успел…

— Да-а, сложный вопрос задал ты мне, внук. — Сецуна махнул рукой и протянул к своему внуку золотые цепи, которые выстрелили из его рук. — Видишь ли, мы, шиноби, не всесильны. В этом и вся суть. Смысл есть, и это — браться за то, на что хватает твоих сил. Нельзя прыгнуть выше своих возможностей, мы не боги, Оками, и судьбу других людей мы изменить не можем. Вот, например, те убийцы, которых мы остановили. Они вырезали две деревни, пока мы их не нагнали, да. Но, остановив их, мы спасли десяток других. Мы изменили их судьбу, верно?

— Верно.

— Но видишь ли, в чём дело: те две деревни могли бы спастись, если бы хоть кто-нибудь озаботился их защитой. Все понимают, что в наше время лучше быть рядом с кланом шиноби, чем без него. Но они в своей гордыне не захотели идти на поклон к ближайшему клану. Если бы их даймё либо староста хоть на мгновение задумался, он бы понял, что это необходимость. Их жизни были в их руках, Оками. Они — боги своих судеб, и лишь их решения привели к таким последствиям. Понимаешь?

— Понимаю… — Видя сомнение своего ученика, Сецуна продолжил.

— Но?

— Но это жестоко, старик. Они ведь всего лишь люди… Такие же, как и мы.

— Именно. Они всего лишь люди. — Старик стукнул по макушке мальчика. — Но ты ошибаешься. Если бы хоть один из них был шиноби, всё могло бы измениться. Если бы хоть кто-то обладал силой, всё бы изменилось. И ещё множество «если». У нас же, шиноби, всегда есть выбор: искать путь к вершине силы либо умереть от своей слабости. Так скажи мне, в чём смысл?

— Имея силу, ты можешь изменить свою судьбу. Судьба благоволит сильным.

— Всё верно. — Он погладил его по голове. — Даже смерть не сможет остановить истинно сильных.

Загадочно закончил Сецуна. Оками не обратил внимания на последние слова, задумчиво провожая взглядом облака.

* * *

Буцума Сенджу обладал пугающей аурой. Глава клана Сенджу поклонился и выразил свою благодарность за спасение его сына, но всё время разговора и обеда его лицо было словно статуя. Ни эмоций, ни лишних телодвижений. Всё выверено и опасно. Даже движения палочками были наполнены аурой убийцы. Возможно, мне казалось, но за всё время разговора за столом я не мог быть спокойным. Даже пропустил последние слова, обдумывая такую реакцию своего родственника.

— Оками?

— А, да, простите, я задумался.

— Хм. Ладно. — Старик махнул рукой и сказал: — Что насчёт спарринга?

— Спарринга? С кем? Не с Буцумой же…

— Хаширама и Тобирама захотели проверить себя против опытного противника. — Я посмотрел на названных парней. Хаширама поднял палец и вовсю улыбался. Позитив так и прёт от этого парня. Тобирама же просто смотрел мне в глаза.

Я улыбнулся.

— Конечно.

Быстро закончив обед, мы выбрались в лес. Уйдя примерно на километр, мы пришли на огромное поле, покрытое травой. Тут было свободно от деревьев, которые были везде. Да и печати я чувствовал. Похоже, местность давно стала тренировочным полигоном. Но какое-то странное чувство вызывала трава, на которую мы вступили.

Я присел и провёл ладонью по траве. Хм. Не пойму, вроде бы обычная трава.

— Хаширама, ты первый. — Буцума, разговаривающий рублеными фразами, приказал своему старшему сыну. Ну, посмотрим, чего стоит Мокутон. Были у меня противники, которые атаковали из-под земли землёй, но против деревьев я не уверен, что есть какая-то стоящая тактика. Одна неизвестность.

Я не обольщался и не недооценивал этого мальчика, которому на вид было лет десять. Пинок, которым я наградил своего братишку, хе-хе, был скорее эффектом недооценки со стороны Хаширамы и его природной придурковатости. Даже во время обеда тот не переставал донимать своих братьев. Сущий ребёнок. На первый взгляд. Если же серьёзно подойти к делу, то резерв чакры у этого парня был больше моего.