Читать книгу - "Новая Переменная - Канира"

такого. Мы просто сидели и смотрели на битву того синего гиганта и вас. Я вместе с Оками-нии-саном жевал траву, которую сорвал во время спарринга, она вкусная, я её сам вырастил, когда только пробудил Мокутон. Итама и Тобирама захватили тогда те вкусные такояки, которые приготовила бабушка Сари…

— Стой-стой-стой. — Сецуна махнул рукой, прерывая длинную тираду Хаширамы, который выплёскивал весь свой настрой. — Ты сказал, траву? Что за трава?

— Ну, трава, обычная, я её вырастил, когда только пытался овладеть деревьями, вы же сами советовали мне экспериментировать, вот я и делал, что в голову приходило.

— Так вы жевали с Оками траву, которую ты вырастил… — Сецуна задумался. — А вы её ели или клали куда-то в одежду?

— Да, всё так, о-джи-сан, мы её распихали по карманам, когда я рассказал, что у меня получилось создать траву со вкусом клубники. Но зачем это?..

— Кажется, у меня есть идея.

Сецуна понял, что это единственный шанс найти своих внуков и не начать войну, которая сотрёт один из кланов с лица мира шиноби.

* * *

И надо было меня рождать этой сумасшедшей стерве?

Задавался я этим вопросом уже несколько часов подряд, пока меня пытала собственная мать. Ну, как собственная… Свою единственную и любимую маму я похоронил ещё давно, в прошлой жизни. Но ведь не расскажешь же сумасшедшей, что она — не моя мать, верно?

Всё начиналось невинно, она пыталась проникнуть мне в голову своим Шаринганом и гендзюцу, но, увы для неё и к счастью для меня, она не могла прочитать мои мысли. Старик рассказывал, что Учиха могли шерстить головы тех, кого победили, и закладывать туда всякие закладки, чтобы потом этих людей использовать, но, возможно, со мной что-то не так, либо мастерства ей не хватало. Она разозлилась, когда у неё не получилось залезть мне в голову. Иллюзии же на меня не действовали. Я просто молчал всё время. Даже когда сам Сецуна приходил и выпытывал у меня всё, что я знаю о клане Узумаки. Что за наивная душа, думалось мне…

Пока она не начала меня резать и сыпать соль на разрезы. Больно — до скрежета зубов. Я так и сломал себе один зуб, пытаясь не закричать.

Получилось у меня так себе…

И когда меня уже найдут? Чёрт, старик, можешь быстрее…

* * *

Прошёл день, долгий и болезненный день. Пытки ни на миг не прекращались, самые разные. Сломанные пальцы, вырванные ногти на руках и ногах, порезы и рваные раны. Дырки в теле, где их не должно быть, и ожоги высокой степени в различных частях тела. Всё это она делала молча и без единого вопроса. Ладно бы вопросы задавала, так хоть что-нибудь можно было бы понять. Что ей нужно и зачем я ей? Но молчание было мне ответом. Свой же рот для разговора я не открывал, не было времени.

Так, пытая меня, под конец она меня оставила, со словами, что вернётся завтра. Боль давала о себе знать, хоть мой болевой порог и был высоким после нечеловеческих тренировок деда, но даже так было трудно сохранять ясность разума.

Теряя сознание, я был немного рад, что отдохну… Тьма забрала все мои боли…

Увы, эта мучительница учла всё, и на голову мне пролилась вода. Я не мог повернуться и понять, откуда она взялась, эта холодная, ледяная вода. Чёрт!

В течение нескольких часов, когда я терял сознание либо засыпал от усталости, на меня выливали воду, и приходилось пытаться согреться, голый и в верёвках, которые натирали. Я сожалел лишь об одном. Чакра. Такая манящая и такая родная за тринадцать лет моей жизни в этом мире. Её забрали. Вернётся ли она? Вопросы, вопросы роились в моей голове. Вода пробирала до костей, и было трудно даже дышать. Раны и ожоги давали о себе знать.

Спустя неизвестное количество времени мой слух уловил шаги и фигуру, что появилась перед мной.

— Так-так, мой дорогой сыночек… Что ты так выглядишь? Не лучше ли тебя немного просушить и согреть? — Её ухмылка и чёрные глаза, которые были похожи на мои. — Катон!

— А-а-а-а!

Боль была адской!

* * *

Взгляд со стороны

Мангёкё Шаринган крутился в глазах Никушимы Учиха, она уже день пытала в гендзюцу своего сына. Это было мерзко и отвратительно даже по меркам клана Учиха, но разум твердил юной девушке, что пережила множество вещей, что так нужно и всё на благо клана…

Кровь скатилась по её щекам, а зрение плыло. Сила, которую даровали великие глаза, была велика, но напряжение и цена также были высоки.

— Госпожа. — В поле зрения попалась белая ткань, что сияла своей чистотой.

— Спасибо, Арису.

Арису Учиха, её служанка, которая так и не смогла пробудить свой Шаринган, старше на несколько лет, была приставлена к принцессе клана как защитница и верный соратник. Увы, Никушима давно выросла и перегнала свою защитницу в силе, но держала её лишь из-за тёплых воспоминаний. Ну и служанкой она была хороша.

— Как продвигается? Вы смогли найти, что искали, госпожа?

Приняв обратно белую ткань, что окрасилась кровью, Арису спрятала её в своей одежде и ждала ответа.

— Увы. Он слишком крепок, его воля сильна, что, впрочем, неудивительно. Если бы не эти глаза, не думаю, что смогла бы поместить его в гендзюцу… Но чувствую, что он скоро всё расскажет, так или иначе.

— Даже так. Очень интересно.

Раздался старческий голос, что принадлежал ещё одной фигуре, которая была в комнате, покрытой мраком, и свечами, что освещали фигуру Оками, что был в своей одежде. Никто даже не стал её проверять. Все знали, что это место невозможно найти. Давний храм Учиха был сокрыт от множества вещей…

— Всё так, дядя, но не переживай, он всё нам расскажет.

— Я не переживаю, милая. Дай мне попробовать самому, ведь так будет быстрее.

— Нет! Я сама, это мой долг и моя месть. Ему, его отцу и всем Узумаки…

* * *

Боль. Боль. Боль.

Одна лишь боль окружала меня и сковывала мой разум. Тело, что не подводило целых тринадцать лет и давало огромные возможности, теперь стало моей тюрьмой. Глаза и веки давно истлели, тьма окружала меня, левая рука давно была выброшена в сторону и лежала там, воняя на всю комнату. Стопы