Читать книгу - "Покорение Дракона - Юлия Фим"

Мэйцзюнь, как ни странно, поняла, о чем говорила Байлун. Она встречала людей, которых стыд заковывал и ожесточал, гораздо чаще, чем людей, которые признавали вину и решали, что в будущем сделают все, лишь бы не повторить совершенной единожды жестокости.

– Глупыш-ш Цзиньлун не понял этого.

Впервые Мэйцзюнь услышала снисходительное «глупыш» и имя Прародителя Цзиньлуна в одном предложении.

Наверное, они были знакомы, подумалось ей.

– Не только его дурацкие задания могут привес-сти ко мне. Чис-стая с-слеза раскаяния принесет мне покой, который я зас-служила.

Дракониха склонила морду ближе к Мэйцзюнь и вдохнула воздух подле нее.

– Я ждала другого человека, но в тебе ес-сть ее часть.

– Чживэй? – догадалась Мэйцзюнь.

– Моя милая ис-стерзанная душа, – печально произнесла Байлун. – Ес-сть ли злодеи в моей с-судьбе или одни лиш-шь жертвы…

Дракониха замолчала, задумавшись о чем-то своем, а Мэйцзюнь не нашла в себе дерзости прервать размышления столь мудрого создания.

Интересно, что она имела в виду? Не могла же Чживэй убить Байлун? Нет-нет, это было тысячи лет назад, Чживэй тогда и не жила. Да и сестра никогда не была жестокой. Злой ее сделали светлые, объявили ее злой, а Чживэй лишь подыграла.

Байлун пришла в себя и опустилась на все четыре лапы, напоминая ленивую кошку.

– Прочитай с-свиток.

Мэйцзюнь хотела сказать, что у них не получилось, но когда открыла, то увидела родной китайский.

«Однажды очень-очень давно Нефритовый Император имел двух любимых людей – Гуанмина и Цзиньлуна.

Гуанмин и Цзиньлун были работящими и добрыми – всегда помогут тем, кто рядом, голодному – еды дадут, жаждущего – водой напоят.

Нефритовый Император был очень доволен ими и думал, как же вознаградить таких самоотверженных людей, делающих столько добра во славу Его.

Думал Он много дней. Ответ пришел однажды, когда Он стоял у речушки и наблюдал, как маленький поток ускоряется, расширяется, пока не превращается наконец в кристально-прозрачную реку, чье устремление бурлит к своей единой цели – влиться в гладкое озеро и найти покой.

Это натолкнуло Его на мысль: люди – сосуды для маны, но в их душах той совсем мало, едва хватит на самые простые чудеса, даже если они потратят на медитацию и служение Ему всю свою жизнь.

Но Он, Нефритовый Император, мог сделать этот поток души сильнее, увеличить запас маны, так чтобы Гуанмин и Цзиньлун могли бурлить как широкая река и нести людям покой, какой дает взгляд на спокойное озеро.

Повелел Он Гуанмину и Цзиньлуну собрать тех, кто был достоин следовать за ними. После чего наградил их большой внутренней силой ци, связал эти два сердца, наполненных светом, назначил их Нефритовыми Посланниками. Цзиньлуна он наградил темными волосами и красными глазами, чтобы видели истину во Тьме и Свете, а Гуанмина светлыми волосами и голубыми глазами, чтобы они могли накапливать силу и быть ближе к небу. Сам отошел на покой, чувствуя, что дал людям тех, кто может о них позаботиться.

Недолго прожили они в мире и порядке. Гуанмин и Цзиньлун, избранные, были связаны, словно две половины одного целого. Гуанмин копил в себе силу, а Цзиньлун воплощал ее в мир, созидая и защищая.

Но их сердца не могли быть более разными. Гуанмин верил, что совершенствование и баланс достигаются через отречение ото всех привязанностей, что только непоколебимое сердце способно нести гармонию в ее истинном виде. Он удалился от мира, поглощенный медитацией, ведущей к совершенству. То же самое повелел и всем своим ученикам.

Цзиньлун же был другим. Он считал, что истинный баланс – в любви, в близости, в умении гармонично уживаться со всем доступным спектром чувств. Он верил, что только через привязанности и чувства можно вознестись выше.

Гуанмин не мог понять выбор Цзиньлуна, любовь того к семье казалась ему слабостью, признаком грядущего хаоса и катастрофы. Он решил, что нужно очистить душу Цзиньлуна от этой скверны и устранить источник зла – сына Цзиньлуна, чья жизнь предрекала войны Небес и Поднебесной.

Гуанмин приказал своим ученикам похитить его, скрыть от глаз отца. Когда же Цзиньлун, не ведающий беды, узнал о произошедшем, то бросился на поиски сына, одержимый отчаянием. Долгие поиски привели его к месту, где его дитя было скрыто. Но то, что он увидел, было ужасно.

Сын его был жив, но его сознание уже было близко к безумию. Бессмертный, но потерявший связь с реальностью.

Цзиньлун тогда вспомнил уродливое заклинание, призвал тьму, чтобы исцелить своего ребенка, а в жертву принес созидающее ян, Байлун, нарушая баланс, который он должен был оберегать. Связь Гуанмина и Цзиньлуна была разорвана, а они забыли, что были духовными братьями и являлись одним целым.

Гуанмин пришел в ярость. Он сказал Цзиньлуну: «Ты забыл свет, забыл истину. Проклят ты и твоя фракция, что разорвали порядок! Никогда больше вы не получите светлой силы». Цзиньлун, в свою очередь, с ужасной горечью проклял Гуанмина: «Вам не будет счастья, ибо ваши сердца поглотили алчность и холод. Вы будете блуждать в пустоте, обреченные на вечное одиночество».

С тех пор светлые и темные потеряли свою связь, и темные, лишенные силы света, были вынуждены скрыться у исцеляющего сердца Байлун, последнего оплота их сострадания. Светлые же, лишившиеся памяти, начали менять мир, создавая новый порядок, не зная, что в его основании лежат древние ошибки.

Так мир был разделен, а две силы, светлая и темная, стали чуждыми друг другу, и началась новая эпоха – инь больше не олицетворяло покой и силу, а ян потеряло свет».

– Тебя убил Легендарный Прародитель Цзиньлун? – ахнула Мэйцзюнь, отрываясь от чтения. До этого она слышала совершенно другую легенду: в ней говорилось, что Цзиньлун захотел власти и в алчности покрыл землю кровью, Нефритовый государь наказал его красными глазами. Теперь же выходило, что и красные, и синие глаза были Его даром, и только раздор Прародителей привел к расколу и несчастьям людей на многие тысячи лет.

Байлун кивнула, тяжело выдыхая дым. Мэйцзюнь вдруг подумала, что Байлун – воплощение всепрощения; неудивительно, что Сюаньлун переполнен злостью – вторая его половина была жестоко убита.

– Получается, – медленно произнесла Мэйцзюнь, обдумывая легенду, – Нефритовый государь связал темных и светлых, чтобы они охраняли равновесие всего сущего? Светлые должны были накапливать силу, а темные созидать при помощи нее?

– Знаешь ли ты о ли и ци, маленькая с-сестренка?

Мэйцзюнь покачала головой. Она кое-что знала, но было ощущение, что ей сейчас расскажут что-то новое. Так и случилось; и слушать было так интересно, что она перестала слышать шипящие драконьи звуки.

– Ци течет через все живое, словно река, соединяя его. Светлые, как источники, наполняют реку. Темные, как стремительные водопады, дают ей движение. Без светлых ци застаивается, становится мертвой, лишенной силы. Без темных река не найдет выхода, станет затхлым болотом. Но одного ци мало. Ли, законы мира, держат свет и тьму в гармонии. Ли говорит: «Свет собирает, чтобы тьма творила. Тьма разрушает, чтобы свет собирал». Это – баланс. Когда светлые и темные работают в паре, они создают чудеса: восходы и закаты, миры и звезды. Но если один нарушает баланс, наступает хаос. Лишенные энергии темные становятся жадными и поглощают мир вокруг себя. Светлые, боящиеся потерять ци, закрываются, превращая ее в бесполезный груз, способный лишь на мелкие дела. Слушай меня, маленькая сестренка. Свет и тьма – не враги, а два крыла одной птицы. Их союз – это закон равновесия. Один питает, другой творит. Нарушишь баланс – и мир разрушится.

Мэйцзюнь, казалось, была ни жива, ни мертва от услышанного. Бредит ли она? Сходит с ума?

Все, что она знала о мире, все, что считала вечным и незыблемым, оказалось ложью. И вроде бы правда лежала на поверхности: темные могли питаться силой светлых, и тогда не стали бы брать ее из мира извне, а светлые могли бы делиться накопленным, обогащая мир людей. Светлые без темных ничего не созидали, сотни военных заклинаний и тюрьмы – вот