Читать книгу - "Смерть на обочине - Евгений Васильевич Шалашов"

– Еще опасаюсь, что без меня мужички бревна и тес растащат.

– Вы уже к ремонту готовитесь? – улыбнулся я. Молодец джентльмен, заранее готовится к будущей семейной жизни.

– Нет, это не для меня. Для школы.

– Для школы? – переспросил я.

– Петр Генрихович является строителем земской школы, – ответила вместо гостя моя хозяйка. Кажется, с некой гордостью за избранника.

– Так вы еще и школы строите?

С трудом себе представляю аглицкого джентльмена с топором. С охотничьим ружьем или с рожком – представляю, а с плотницким инструментом нет.

– Не сам, разумеется, – засмеялся Петр Генрихович. – Строят плотники, печи кладут печники.

– А вы каким боком к этому отношение имеете? – не понял я.

– В прошлом году Череповецкое земство решило организовать в нашей волости школу, – принялся объяснять Литтенбрант. – Мужики сход созвали, договорились, что школа детишкам нужна. Некоторые горлопаны, правда, поорали – мол, жили без грамоты, как деды-прадеды, чего дурака валять? Цифирки с буковками – баловство одно, для бар. Но все-таки умных людей куда больше, чем дураков. Время иное, понимать стали, что без грамоты жить нельзя. Даже девчонки стали в школу ходить. Написали мои земляки приговор – школе быть, в губернское земство послали, чтобы то денег выделило – пятьсот рублей безвозвратного пособия, еще пятьсот беспроцентной ссуды на десять лет. Ссуда – под поручительство уездного земства, на десять лет. Еще обещали, что ремонт за свой счет делать будут и сторожа содержать. А меня попросили «строителем» стать. Я не крестьянин, но на крестьянке женат был, на все сходы прихожу из любопытства. Тут сдуру и согласился.

– То есть вы вроде организатора работ? – уточнил я.

– Именно так. Думал – чего бы не взяться? И началось! Приговор вначале уездное земство рассматривало, потом губернское. Тягомотина целый год длилась! Были бы у меня лишние деньги, поставил бы школу за собственный счет, так быстрее. А сколько бумаг исписали, сколько согласований! Проект пришлось составлять, хотя все земские школы по одному проекту делают.

И мужики хороши. Отдали под здание землю, но там сначала пеньки пришлось корчевать, кусты вырубать, все выравнивать, а это лишние траты. Теперь вот деньги выделили, бревна купили, тес, кирпич для печей. Первый этаж поставили, где классы, теперь второй, где учителя жить станут, до ума доводят. Никак не думал, что столько проблем возникнет! На кирпич казенных денег не хватило, пришлось на собственные покупать, а тут – белила, олифа… Да, еще рамы оконные и стекло. Позже прикинул – чтобы двухэтажное здание школы поставить, полторы тысячи рублей нужно, не тысяча. Где недостающие деньги брать? Я из своего кармана доплачиваю, по всей волости с протянутой рукой езжу, деньги прошу. Ладно, кое-кто с пониманием отнесся – тут двадцать рублей дали, там пятьдесят. Помещица Клеопина целых сто отвалила, но потребовала, чтобы ученики ее в молитвах поминали. Пообещал, что помянут. Все закупили, пора к строительству приступать. Плотника нанял – в первый же день напился! И все воруют – и бревна, и кирпичи. Ведь не пройти мимо, если плохо лежит. Не так давно поймал одного – тес тащил. Говорю, не стыдно, тебе? Твой же сын здесь станет учиться? А он – я за эту школу не голосовал, баловство одно! А тес тащу, так не я один. Все тащат, а я чем хуже? Ладно, говорю – раз ты так, то и сына не вздумай в школу посылать, не примем. А он: а чем это мой сынок иных хуже? Мало ли что батька творит? Дети за отцов не отвечают. Я разозлился, взял нашего урядника, по дворам прошелся и заставил все уворованное обратно нести.

– Вернули? – полюбопытствовал я.

– Покричали, конечно, поматерились, но куда они денутся? Как все обратно вернули, оказалось, что даже с лихвой. Что-то не с нашей стройки украдено было, но я разбираться не стал. Бревна лежат, кирпич – покажи купчую? Нет – тащи ко мне, к школе.

Петр Генрихович вырос в моих глазах. Я-то считал его легкомысленным человеком, отдающим все свободное время охоте, а он, оказывается, школы строит. А то, что вытряс у воришек излишки – это он правильно.

С уважением покачав головой, спросил:

– Школу построите, учителей придется искать?

– Учителя есть, чего их искать? Денег на них нет, – усмехнулся Литтенбрант с грустью. – Земство обещает пятьсот рублей в год – жалованье учителю триста рублей, батюшке, что закон Божий станет вести – пятьдесят. А еще на дрова нужно, на учебные пособия. И кто полы станет мыть? Надо еще учесть – детки стекла могут разбить, какой-никакой запас следует иметь. Пока только арифметику с русским языком станем преподавать, потом историю с географией. Закон Божий само собой. Авось со временем станет получше.

С трудом совершив в уме подсчет учительской зарплаты, я спросил:

– Учитель, значит, станет получать двадцать пять рублей в месяц?

– Но он еще и квартиру получит, и дрова за счет земства, – уточнил Литтенбрант. – На втором этаже четыре комнаты. Даже семейным можно приезжать. Но это, – вздохнул сельский следователь, – если нам еще денег дадут, хотя бы тысячу.

Слушал бы и слушал. Интересные вещи узнаешь, пообщавшись с живым свидетелем. Но мне пора.

Раскланявшись, пошел трудиться. Первым делом заглянул в полицейский участок. Негоже, чтобы подростки долго сидели в камере.

Анатолий Никитин, как звали мальчишку на побегушках, ничего дельного рассказать не смог. При гостинице он недавно, только с мая, а до него там Филька Петухов работал, который нынче в Санкт-Петербург уехал на заработки, вместе с отцом. Неплохо бы с этим Филькой поговорить, но как? Если они мещане, то паспорт выдается на пять лет, ищи-свищи.

Мальчишку на побегушках куда только не посылали. И в лавку за товаром, и к сапожнику. И даже туда, куда несовершеннолетних отправлять рано.

Парень вывалил мне адреса и имена череповецких проституток. К чему оно мне? Пользоваться услугами девушек по вызову вряд ли стану, слишком труслив – СПИДа еще нет, но сифилиса и гонореи – сколько угодно. Удивился, что жриц любви в нашем городе десять штук. Откуда столько?

Еще узнал, что жена титулярного советника Карандышева несколько раз приходила в нумер, что снимал на чужое имя окружной прокурор – милейший Эмиль Эмильевич Книснец.

Сведения, конечно, забавные, но ненужные. Стало быть, мальчишку можно и отпускать. Но нет, еще кое-что выясню.

Зевнув, полюбопытствовал:

– А про Анастасию Тихоновну что можешь сказать? – Видя, что Анатолий колеблется, подбодрил: – Не бойся, рассказывай. Хозяйка в тюрьме нынче, выйдет не скоро.

Анатолий посмотрел по сторонам, словно проверял, не слышит