Читать книгу - "Смерть на обочине - Евгений Васильевич Шалашов"

заключение? Если так, то у меня в руках имеются доказательства убийства.

Может, за сегодня бы сделали и побольше, но у полиции и другие дела есть. Как на грех – на тракте, возле почтовой станции, столкнулись две почтовые тройки. Кажется, здесь конечная остановка, зачем было мчаться со всей дури? Пострадали один кучер и пассажир, двоих городовых пришлось отправлять на разборки – одного в земскую больницу, второго на место происшествия, выяснять – череп проломлен во время крушения или при других обстоятельствах? А мне, по правде-то говоря, ни которого кучера не жалко, а вот коней – да. Люди в своих бедах виноваты сами, но зачем еще и безвинных существ впутывать?

То, что отыскали орудие преступления – хорошо, но где остальное? Барахло, снятое с убитых? Тоже проблема. Не знаю, какое барахло с убитых снимали, пойди, отыщи. Хозяева скажут – наше, сто лет владеем. Но главное: где акции на сто тысяч рублей? Будем искать. Еще придется проводить обыск на квартире у канцеляриста-оборотня, искать печатку с птицей и крепостью. Но это потом.

– Спать хочу, – заявил я, усаживаясь на табурет и начиная стаскивать с натруженных ног сапоги.

Хозяйка кинулась помогать.

– Наташ, не надо, сам сниму, – засмущался я.

– Не ерепенься, – хмыкнула Наталья Никифоровна, ловко стянув с меня сапоги, а потом принимаясь расстегивать шинель. По-дружески чмокнув в лоб, укоризненно спросила: – И снова ты меня просто по имени называешь?

– Прости, вырвалось, – повинился я, утыкаясь носом в плечо женщины. – Ну, что поделать, если ты у меня Наташка? Но при посторонних ни разу не проговорился, верно?

– Ваня, а ты не пьян ли? – забеспокоилась Наталья, унюхав что-то неподобающее.

Ишь, переживает, словно мамка за великовозрастного сына. Боится, как бы ребенок не скатился по наклонной плоскости. Но так оно и есть. Моя любовница, она еще у меня и мамка, и нянька. Помнится, мы удивлялись нашему однокласснику, который после окончания школы женился на женщине старше его на пятнадцать лет, да еще и с ребенком-подростком. Правда, через три года после свадьбы развелся.

– Слегка, – не стал я врать. – Четушку с господином исправником и приезжим чиновником раздавили.

– Раздавили? – не поняла хозяйка. Ухватив меня за плечи, принялась с беспокойством осматривать и ощупывать. – Не поранился?

– Наташ, раздавили, значит, распили на троих, – пояснил я.

– Вот толком и говорил бы, выпили, а то – раздавили. Сколько раз тебе объяснять, чтобы по-нормальному говорил, а не словечками своими дурацкими? Я уж невесть что подумала.

Вдобавок к замечанию словил легкий подзатыльник. Символический. Ладно, заслужил, обижаться не стану.

Четушка – вроде нашей четвертинки. На троих, то получается на рыло… Сейчас высчитывать нет сил, но это меньше чем по сто грамм. Но без закуски, с устатку, стукнуло по башке отменно.

Потом старшие товарищи пришли к выводу, что четушки на троих маловато, решили «добрать». Василий Яковлевич сказал, что дома у него водка всегда есть, стало быть – имеется прекрасный повод зайти к нему в гости. Заодно и с супругой познакомимся – прекрасная женщина, будет рада, если под утро в дом заявятся два незнакомых мужика, а потом начнут водку пить. Подумаешь, что поспать не дадут, да еще из-за закуски хлопотать придется…

Поначалу я с ними тоже пошел, но, к счастью, выпито немного, за время пути хмель выветрился, сообразил, что надираться никак нельзя. Если зайду к Абрютину, то выйду из строя на день, а то и дня на два, а мне еще подозреваемых допрашивать. А еще – если приму сверх нормы, не начну ли болтать чего лишнего? Расскажу, например, о крушении императорского поезда, о смерти государя императора. Еще и версию приведу, что Александр Третий умер от алкоголизма. Или про русско-японскую войну и первую русскую революцию начну трепать. Не помню, чтобы в той жизни был слишком болтлив, выпив лишнее – такое бывало, но не часто, но кто знает, как поведет себя мое новое тело? Так что лучше не рисковать.

Поэтому, сославшись на головную боль, тихонько свернул к себе.

К счастью, коллежский асессор и надворный советник удерживать не стали, а может решили, что ладно, без сопляка обойдутся. Они сейчас выпьют, примутся вспоминать боевое прошлое, а я тут с боку припека. И, вообще, разучилась пить молодежь.

– Иван Александрович, есть, небось, хочешь?

Умница у меня Наталья. Я одновременно хотел и есть, и спать. Не знаю, чего больше. Придумал – вначале поесть, а потом поспать.

– Если ты мне кусочек хлеба с колбасой скормишь – буду счастлив. А если в самоваре водичка осталась – совсем прекрасно.

– Зачем бутербродами желудок портить? Я сейчас самовар поставлю, яичницу поджарю.

– Долго ждать. Пока самовар кипит, да и печка не топлена.

– А у меня эгоист есть, – усмехнулась хозяйка. – Минут пять – все готово. И яичницу на лучинках спроворю. Пошли на кухню, чтобы посуду туда-сюда не таскать.

На кухне Наталья кормила меня впервые. Ну, походные условия, обстоятельства, простительно.

Что за эгоист такой? Оказывается, в хозяйском буфете заперт крошечный самоварчик, чашки на две. Увидел бы раньше, решил, что игрушка. Но у «эгоиста» все настоящее, только крошечное. В Новгороде, в кабинете отца, стоит самовар литра на полтора, он так и называется «кабинетным», но такого малыша я ни разу не видел.

Пока хозяйка жарила яичницу на лучинках (в устье печки устанавливается два кирпича, сверху сковородка), самоварчик закипел.

– Иван Александрович, не обессудь, но черного чая тебе не дам, – строго заявила хозяйка. – Капорский заварю, иначе весь сон собьешь, а тебе поспать нужно. Вон, до семи утра еще выспаться успеешь.

Почему немного? Сколько захочу, столько и просплю. Да я сейчас как спать завалюсь, так до завтрашнего утра не разбудить. И пусть подозреваемые в камере сидят, ждут.

– Давай прямо со сковородки поем, зачем лишнюю посуду мыть? – предложил я, но Наталья уже снимала лопаточкой ароматную яичницу и перекладывала на тарелку.

– Со сковородки только забулдыги едят, – строго сказала Наталья, вручая мне вилку.

Как по мне – то со сковородки вкуснее. Но спорить не стал, принялся трескать.

– Кстати, а как свидание с женихом? – поинтересовался я.

Вообще-то, это тоже явилось одной из причин, отчего я не отправился в гости к исправнику. Любопытно же, чем закончилась встреча? Когда открывал дверь, был морально готов к тому, что в спальне хозяйки окажется и Литтенбрант. А что такого? Взрослые люди, а разговоры о жениховстве и прочем, что ни-ни, так, остатки былых времен. Я бы огорчился, застав Петра Генриховича, но что бы сделал? Да ничего. Наталья Никифоровна – взрослая