Читать книгу - "Смерть на обочине - Евгений Васильевич Шалашов"

я годник. И дни у меня всегда трудные. А про много – выйдешь замуж за Петра Генриховича, отдохнешь.

Анастасия Тихоновна на допросе вела себя сдержанно и с достоинством. Этакое оскорбленное создание, не ропщущее на судьбу и понимающее, что истина восторжествует, и ее все равно отпустят. Говорила, что законы не нарушала, жильцов прописывала аккуратно, в управление полиции с паспортами сама обращалась. Про чемоданы, найденные в амбаре, ничего не знает – не ее владения, а супруга и работника. Ни про убийство чиновника, ни про чемодан с акциями сказать ничего не может. Если в учетную книгу не вписан – не останавливался такой чиновник, или – за кого он себя выдавал? Высокий, черноволосый с проседью? Нет, не упомнит такого. Фотографическую карточку бы посмотреть – ответила бы точно. Но все может быть – если и прибывает кто с фальшивым паспортом, так да, виновата, судите. Не умеет малограмотная женщина отличить подделку от настоящего документа.

А то, что брат говорит – просто поклеп. Илья, он с детства такой был, всегда на нее родителям напраслину возводил, потому что она умнее. И потом, во взрослой жизни – она-то замуж сумела удачно выйти, а овдовев, взяла все хозяйство в руки. И братца она в канцелярию господина исправника пристроила, еще прежнего, что до Василия Яковлевича был. Ну да, бог ему судья, Илье, сам потом пожалеет. На мужа наговаривать ничего не станет, потому что не знает. Если Николай в чем виноват, то господин следователь разберется.

Крепкий орешек.

Зато ее муж, Николай Кошелев, в преступлении признался сразу. Глупо не признаваться, если все улики против него.

Об убийстве отставного статского советника поведал просто. Мол, извозчик знакомый, из «вольных», клиента привез, сказал, что гусь жирный, в бегах, и за деньгами не постоит.

Богатенький, да в бегах, а еще и дурак, каких мало. Попросил помочь с паспортом, пообещав за него пятьсот рублей. Фальшивый паспорт, даже если его брать у шурина, с подписью господина исправника, не больше пятидесяти рублей стоит. То, что подпись поддельная – ничего страшного. Илюха столько раз за господина исправника расписывался, что никто не отличит его подпись от настоящей. Как же такого не ограбить? Грех это, мимо дурака пройти. А убить – так еще проще, жалобу писать не станет.

Денег у отставного чиновника при себе немерено, да и чемоданчик любопытный, с гербом. Поспрошал у умных людей – что за «Экспедиция по заготовке ценных бумаг», объяснили, что контора такая, где деньги печатают. Не иначе деньги украл у царя-батюшки.

Так что пожил господин чиновник в гостинице, в баньке попарился, даже Муську с Садовой улицы опробовал, доволен остался, рассчитался с девкой.

В гостинице его записали как Волкова, череповецкого мещанина. И паспорт принесли на это же имя. У чиновников паспорта бессрочные, у мещан на пять лет. Документ потом пригодится, можно кому другому продать.

Потом Николай повез господина отставного чиновника к тракту, заверив, что там передаст другому извозчику, а потом – до самой Вологды с ветерком. Не доехал, подождал, пока чиновнику до ветру не захотелось, да и шваркнул кистенем по затылку.

Одежду снял, добротная, в крови не испачкана. Печатка и обручальное кольцо слезать не хотели, пришлось отрезать. У него с собой и лом был, и заступ. Зимой тяжело землю копать, но что делать? Глубоко можно не закапывать, просто присыпать. А тут, как на грех, со стороны тракта шум, словно тройка несется, а может, и не одна. Заопасался, тело быстро в кусты стащил, снегом присыпал. Решил, что приедет попозже, вместе с работником, тот поможет. И приезжали они не один раз, искали, а труп словно корова языком слизала!

Печатку и обручальное кольцо он Илюхе подарил. Тот жениться собирался, пригодятся. И деньги шурину отдал.

Вот это мы знаем. И драгоценности при обыске на квартире канцеляриста отыскали. Увы, больше ничего интересного не нашли. А может, и хорошо? Нашли бы, а мне разгребать.

Как говорят, под тяжестью улик преступник признался в содеянном. В остальных убийствах Николай признаваться не пожелал. Мол, врет все Илюха. Ничего не видел, ничего не слышал. Если кто-то кого-то убил, он ни при чем. С чемоданчиком да, промашка вышла. Не деньги там, а бумажки ненужные. Чемоданчик он в амбаре припрятал, а куда бумажки девались – знать не знает.

Не дурак Кошелев. Понимает, что за одно убийство дадут восемь, может и десять, если преступление совершено с корыстными целями, а за два-три светит пожизненная каторга. Но с «бумажками» промахнулся. Надо было говорить – бумажки выкинул, на кой они? Ладно, к этому мы еще вернемся.

Тела закопаны, отыщи-ка их. А нет тела – нет дела.

Отправил я убийцу обратно в камеру, призадумался. С убийствами – тут все ясно. Но у Абрютина теперь новая напасть. Проверяйте, господин исправник, сколько паспортов выписано в полицейском управлении и какие из них липовые?

Не мной сказано о том, что прислуга – главный враг в доме! Не редкость, если камердинер обворовывает, а то и убивает хозяина, сторож впускает грабителя, горничная крадет у своей госпожи компрометирующие письма, из-за которых разворачиваются сюжеты детективных романов.

Вот и сейчас. Кухарка видела, как хозяйка прибирала в сарай и укрывала сеном окровавленные вещи, а потом, когда посетителей не было, отстирывала их в бане. Куда они потом девались – сказать не может. Наверное, продавала. Значит, появился повод и возможность прижать Анастасию Тихоновну. И теперь не просто – ее слово против слова брата, а еще и показания кухарки. Прекрасно.

Терентий Иволгин – работник при гостинице, когда я пообещал ему каторгу и остров Сахалин, заюлил, сказав, что сам никого не убивал, все делал Николай Кошелев, муж хозяйки, но тела он помогал прятать. Боялся сильно, что Колька его убьет.

Дескать – если ему поблажка выйдет, то покажет, где закопали трупы. Про поблажку – это не ко мне, а к суду присяжных. Но думаю, что заседатели учтут искреннее раскаяние.

Стало быть, едем искать трупы.

Николай Иванович Наволоцкий, вышедший из «штопора», скакал вокруг меня мелким бесом, уверяя, что надобно хозяйку дальше трясти, а трупы и подождут. Мол, лежали они в земле два года, еще полежат. Но у меня, простите, иная система приоритетов. Хозяйка гостиницы в тюрьме и в тепле, а на дворе ноябрь. Скоро мороз ударит, землю так скует, что замучаешься копать, да еще и снег выпадет, как искать?

Так что, ждите, господин надворный советник, я скоро. За день не