Читать книгу - "Смерть на обочине - Евгений Васильевич Шалашов"

иной раз и убивали. Правда, и сами «вольняшки» страдают. Их тоже и грабят, и убивают.

Несколько лет назад, воспользовавшись услугами «вольных» извозчиков, можно было из Санкт-Петербурга проехать и до Варшавы, и до Гельсингфорса. Губернии Царства Польского и Великое княжество Финляндское вроде тоже в Российской империи, но там законы свои, российская полиция не достанет, а махнуть в Европу гораздо проще. Но после восшествия на престол Александра Третьего начали закручивать гайки, и дорог, свободных от контроля, осталось поменьше. Тракт от Петербурга до Вологды пока не трогали, руки не дошли, да и не сбегут по этой дороге уголовные и политические за границу.

– Полностью не удалось безобразия пресечь, но кое-что сделали, – с удовлетворением хмыкнул Наволоцкий, внимательно слушавший показания канцеляриста. – Конных стражников посадили с десяток, таможенников тоже. В Выборге даже полицейского исправника к суду привлекли.

Понятное дело, что невозможно наладить целую систему перевозок по всей империи, да еще с выходом за границу, если полиция начнет «возражать», но коли сумеешь договориться с ней – все пойдет на лад. Разумеется, сразу все дыры не заткнешь, но начинать откуда-то нужно.

Со слов канцеляриста Петрова, в Череповецком уезде «подпольных» станций две – одна в Кадуе, вторая в селе Никольском, на реке Шексне.

– Пресеку, – твердо заявил Абрютин, стукнув кулаком по столу. – Завтра же урядников вызову, баню устрою.

– Только попозже, – заволновался я. – Сначала с этим разберемся, потом станете стружку со своих снимать.

– Не стружку, а уволю всех, к ядреной матери, – пообещал исправник, и я ему поверил. – Нужно будет – уголовное дело открою.

– Зять твой тоже в тайном извозе участвовал? – поинтересовался я.

– Колька в извозе не был, но гостей брал, – сообщил канцелярист. – Разные люди едут. Кто-то и на постоялом дворе заночует, вместе с мужиками, а кому-то хочется в хорошей гостинице остановиться, грязь с себя смыть, на чистых простынях отоспаться.

– И платили побольше, чем остальные постояльцы?

– Знамо дело, побольше, – усмехнулся Петров. – Не по полтинничку за день, а за пятерку. А если паспорт в полицию не носить – так и червонец, а то и четвертной не пожалеют.

– А учетные журналы? – спросил я.

– А что журналы? – отмахнулся канцелярист. – Вписываешь какую-нибудь фамилию, указываешь – купец, вот и все, Законных постояльцев вроде вас, когда вы у Настьки останавливались, обязательно нужно вписать, в полицию сопроводить, чтобы все чин чином. А таких можно и попридержать, и заработать.

– Тогда не пойму, – хмыкнул Абрютин. – Если Борноволкова под чужой фамилией записали, зачем было страницу вырезать?

– Испугался я, – повинился Петров. – Вон, господин Чернавский, он же хитрый, он все прознает. Журнал гостиничный возьмет, начнет с нашей пропиской сверять, не сойдется, вот и готово дело.

– Но ведь учетные журналы городовые проверяют, сличают, – поднял брови Абрютин.

– Городовые знают, что Настасья – моя сестра, ее не трогают. Да и я всегда говорю – мол, сам у сестрицы все посмотрю. Можно бы вообще в журналы не вносить, но чревато. Заметит кто, донесут.

Судя по задумчивому взору исправника, городовой, должный проверять прописку в «Англетере», с должности не слетит (где другого взять?), но будет наказан. Как уж его «покритикует» Василий Яковлевич, не знаю, да и вмешиваться в полицейские дела не мое дело.

– Ладно, ближе к теме, – сказал я. – О приписках с пропиской мы тебя еще послушаем, ты про убийство статского советника рассказывай.

– Так что рассказывать-то? – пожал плечами канцелярист. – Меня же не было, когда Колька советника убивал, с его слов знаю.

– Рассказывай с его слов, – подбодрил я подозреваемого. – Почему Колька решил статского советника убить, где убивал? Куда вещи покойного дели – прибрали, продали.

– Про главное расскажи – куда акции спрятали? – вмешался Наволоцкий.

– Акции? – удивленно вскинулся Петров. – Я и слова-то такого не знаю.

– Не ври, – строго сказал я. – Человек ты грамотный, газеты читаешь, должен знать, что акция – ценная бумага, дающая владельцу право на долю в компании, участие в управлении, а также на долю в прибыли. Прибыль дивидендами называется.

– Мы в Череповце, а, чтобы прибыль получать, в Петербург нужно ехать, – скривился канцелярист. – Но про акции, если они с советником и были, ничего не знаю, врать не буду. Это Настасью нужно спрашивать, она с купцами дела имеет.

– Видишь, все-то ты знаешь, а кобенишься, – усмехнулся я. – Давай с самого начала. Когда узнал, что Колька статского советника убил?

– Когда тот мне обручальное колечко принес и перстень. На персте птица какая-то и башня, да двести рублей дал. Сказал – моя доля.

– Долю он тебе за что дал? – спросил я.

– За то, что учетный журнал в полицию не носил, что городовой не проверял. С мной, пока я в канцелярии служу, Настьке и жить спокойнее, да и гостиницу содержать легче.

– Ясно, – хмыкнул я. – Теперь расскажи-ка нам, сколько народа всего твой родственник убил и ограбил? И чем убивал?

– Вот вам крест, ваше благородие, – снова закрестился Петров. – Знаю только, что убивал Колька кистенем, видел – круглый такой, на ремешке. Больше ни про кого не знаю, ведать не ведаю.

Коллежский асессор господин Абрютин вопросительно посмотрел на меня. Не иначе у его высокоблагородия кулак уже не болит, и он готов помогать следствию всей душой. Пока подожду просить помощь, хотя и полностью ее отвергать не стану.

– Илья Тихонович, родной ты мой, – проникновенно сказал я. – То, что твои родственники постояльцев грабили и убивали не раз и не два, стопудово. Думаешь, я поверю, что тебе всего один раз долю приносили? Все равно ведь и обыски проведем, и допросы учиним. Лучше ты мне сразу правду скажи. И тебе легче, и я на тебя сердиться не стану. Авось, от Петропавловской крепости и отмажу.

Канцелярист Петров подумал, потом сказал:

– Кроме статского советника, троих убили. Статского в этом году, двоих – в том, одного – с пару лет назад.

– Четверо, значит… Не маловато будет?

– Почему маловато? – пожал плечами Петров. – С умом выбирать надо, кого грабить. Чтобы одинокий был, без слуг и без родственников, при деньгах, да согласился, чтобы Колька его до Никольского отвез, вроде как к другому извозчику. Много ли таких через наш город едет? Будь это Москва, Санкт-Петербург, можно бы и развернуться, а у нас малолюдье. Купцы да чиновники, кто на почтовых ездят, да на своих, они все законно делают, с опаской. И с ними люди всегда. Одного убить да ограбить – возможно, а двоих или троих – перебор. Одиночка, богатый, да чтобы скрывался – самое то. Надо только закапывать получше.

– А здесь что не срослось?

– Поторопился Колька, –