Читать книгу - "Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская"

– Леший тоже не придёт, – сообщила ворона. – Дела у него, вишь, нарисовались важныя-я-я-я! Купель, в которую я намедни окунулась, вся до дна прочернела, и лес, от неё напитавшись, иссыхать начал. Велемудр сейчас занят: думу думает, как эту хворь одолеть. Вот додумает, всё в порядок приведёт, тогда и к нам нагрянет!

У меня защемило сердце от страха и чувства вины: получается, что из-за меня может и лес погибнуть, и леший с ним. А ведь я могла его остановить тогда, рассказать о своих недобрых предчувствиях перед лесной купелью!

– А тебе передал, чтоб ты не отчаивалась, и… что-то ещё, – деловито сообщила Воронесса. – Не всё разобрала я только. Уж больно червяк этот создание примитивное: никакого изящного общения!

Червяк свернулся в кольцо, словно легендарный змей Уроборос, вероятно, обидевшись на нелицеприятные слова Воронессы, и буквально соскочил с моей руки в траву, неимоверно быстро для червяка уползая прочь. Я сразу потеряла его из виду, но не Воронесса, парившая над землёй как заместитель коршуна в этой части Запенди. Отдалившись на приличное расстояние от кочек, у сеновала, червяк был пойман, а скорее всего, сам сдался на милость преследовательнице, будто специально отводил нас подальше от скрюченной груши.

– Ладно, пошутила я! – прокаркала ворона, когда червяк снова устроился у меня на тыльной стороне ладони. – Не примитивный ты, а культурно развитой, цивильный червь! Ну-ка повтори, чего там Велемудр тебе понашёптывал?!

Червяк снова вытянулся вертикально, как палка, а Воронеса глубокомысленно уставилась на него.

– Говорит, надо в корень смотреть, – заявила она через мгновение.

– То есть вникать в самую суть? – уточнила я, вспомнив знаменитое «зри в корень» и Козьму Пруткова.

– Да нет! – возразила Воронесса. – Это он про настоящий корень говорит. Типа, надо корень найти, а он к злодею и приведёт. Корень зла!

Мне почему-то вспомнилось, как недавно вспыхнувший Алатырь осветил стены княжеских хором; мне ещё показалось тогда, что их пронизывают странные прожилки, похожие на мощную корневую систему какого-то нереального растения. Может быть, мне и не почудилось вовсе? Бытует же выражение «зло пустило корни», а здесь, в сказке, всё может принимать вполне материальные формы! Только что же это за растение, символизирующее зло? Леший, кажется, был уверен, что я уже видела это чудо вредоносной флоры и пойму о чём идёт речь. Не цветок ли это, который преподнёс мне Ванадий Пупс? Его лепестки Велемудр брал на экспертизу, и вот заключение, но ведь тот розовый куст погиб. Я сама видела, как он рассыпался, повреждённый кнутами фей.

– А как его обезвредить-то? – проворчала я.

– Да погоди! – перебила меня ворона, не отрывая глаз от червя. – Вот он ещё говорит. Дескать, не забывай, кто ты! Силу свою примени!

Червяк снова свернулся в колечко и скатился в траву – только его и видели, оставив нас с Воронессой в глубоких раздумьях!

– А кто я? – спросила я, словно алкаш после бурной попойки.

– Как – хто?! – поразилась моей дремучести Воронесса. – Ты же… этот… ну, как его.. пи…си…тьфу! Психолог, вот!

Я кивнула и, нервно рассмеявшись, прислонилась к стене сеновала.

– Я вот что удумала: полечу сейчас в хоромы, найду Бардадыма и ка-а-а-а-а-к-ак ударю его клювом по … – воинственно начала Воронесса и вдруг осеклась, потому что позади нас за бревенчатой стеной сеновала что-то вдруг подозрительно завозилось и зашелестело.

Не успели мы опомниться, как прямо с верхнего яруса вниз, нещадно осыпав нас свежим сеном, метнулось нечто крупное, чёрное и страшное до одури! Это существо мгновенно сгребло нас в объятия, не дав жертвам броситься на утёк. Мне быстро зажали рот, а Воронесса успела каркнуть нечто вроде:

– Ах, ты…

– Тихо! Я это! – произнёс знакомый голос, а потом я увидела искрящиеся алым глаза, и хватка нападавшего ослабла.

– Бардадым! Ты?! – тихо проворчала я, прерывающимся от волнения голосом. – Разве можно так женщин пугать?!

– Прости, Ягуня, нельзя по-другому было! – примирительно сказал оборотень, а потом добавил, взглянув на отчаянно вырывающуюся Воронессу: – Не злобствуй, Роня, не изменял я тебе! Ты же знаешь, что нет для меня никого лучше тебя и в Яви, и в Нави!

– А пошто ты тогда при княжне в женихах ходишь?!– гневным шёпотом, но уже более мягко вопросила взъерошенная Воронесса. – Молва уже до чащобы докатилась! Пусти! Так крылья и чешутся на тебе кар-кар-карте применить!

– Вот за что тебя люблю, Роня, так это за то, что ты личность отчаянно смелая и креативная! – с какой-то невыразимой нежностью сказал Бардадым. – Всё обскажу, для того и ждал вас тут, долго ждал!

Мы вошли внутрь и, расположившись на сене, успокаивающе пахнущем клевером и люцерной, засыпали Бардадыма вопросами.

– Погодите! Буду по порядку всё говорить, или перепутаю всё, а у нас и так всё запутанно! – взмолился оборотень, укоризненно взглянув на нас.

Мы прекратили галдёж, и Бардадым поведал нам следующее:

– После твоего ухода, Ягуня, мы с Рагне Стиггом договорились, что будем действовать вместе: он ищет Кадваладура, а я присматриваю за княжеским семейством. Всё своим чередом шло, Рагне Стигг вроде как на след напал, вы всё не возвращались, а неделю назад…

– Как – неделю?! – воскликнули мы с Воронессой в один голос. – Нас же всего сутки не было!

Тут настал черёд Бардадыма удивиться.

– Значит, и времени ход в хоромах изменился! – проворчал он. – Вот оно что!

Время тоже искажено! Мы с Воронессой потеряли дар речи. Кажется, Кадваладур пошёл в наступление! Но что побудило его сделать это именно сейчас?! Испугался моего военного союза с Велемудром или была какая-то другая причина? Что теперь делать, когда враг отнял у нас многих сторонников? И что он сделал с моим суженым?!

– В общем, недоглядел я! – продолжил Бардадым. – Чувствовал, что что-то не то творится, а что, понять не мог. Вроде, всё хорошо, а как-то не так, будто я в какой-то другой мир попал – похожий, но всё же другой. И тут князю внезапно стало хуже. Трястись он стал и хрипеть, хотя никто из чужих к нему не заходил, я бы заметил. Горислава к Дубыне побежала за помощью и застала нашего Звездановича, когда тот перстень княжеский с пауком, фее преподносил, той самой, что успела скрыться тогда на крыше.

– Не может быть! – в один голос воскликнули мы с вороной, а я подумала о том, что перстень этот с княжеской руки и раньше