Читать книгу - "Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская"

случиться?! Стоило мне на денёк отойти, как всё будто вывернулось наизнанку: простодушный и верный Дубыня стал коварным изменщиком, а козёл-оборотень Бардадым – выгодным женихом?! Такие импульсивные порывы совсем не в стиле княжны. Странно! На ум приходили идеи об искажениях миров, генерируемые волей Кадваладура. Вот же гад свалился на мою седую голову! Мне бы только нащупать его среди других, понять, где он прячется!

– Жду не дождусь свадьбы ихней! – мечтательно произнесла первая собеседница. – До чего красивый обряд – только ради него даже второй раз взамуж охота! Особенно когда венки надевают друг другу и во время клятвы над огнём свои тайные имена шепчут!

– Да… – вздохнула её товарка, тоже, видимо, представив это действо. – Но зачем имена говорить? Матушка сказывала, что никому их доверять нельзя: на то они и тайные. Если колдуну какому в голову придёт тайное имя в заклятие вплести, то с человеком страшные вещи сотворить можно! Оно сразу к душе ключ подбирает!

Мне вспомнилось замечание Ванадия о том, что истинные влюблённые сообщают друг другу свои тайные имена в знак доверия. Я тогда даже немного обиделась на то, что Рагне Стигг не назвал мне своё тайное имя. Только сейчас мне стало понятно, почему он так поступил! Тайное имя калика в этом мире открывало колоссальные возможности для врага, делая Рагне Стигга уязвимым. Ведь я могла по незнанию или под пытками (упаси Боже!) выдать его имя! Хорошо, что он не назвал мне его! А какое же тайное имя у меня? В нашем мире тайных имён не давали. Значит ли это, что я неуязвима для магии здесь? И какое тайное имя у Кадваладура?

– Ну, так шептать-то любое имя можно, не обязательно настоящее! – засмеялась более опытная челядинка. – Балда ты простодырая!

– Нет! Это же клятва! – возразила ей молодая. – Надобно честно…

– Вот они где! – возмущённо прозвучал чей-то властный ворчливый старческий голос. – Синеока! Предслава! Хватит лясы точить! Княжна зовёт! Да возьмите глечик молока, мёду туесок, хлеба ковригу да репы пареной миску.

Челядинки, спохватившись, резво побежали исполнять приказание, а мы с Воронессой остались, словно вбитые в землю сваями мрачных раздумий.

– К княжне пойдём! – запальчиво заявила Воронесса. – Надо её остановить! Неча ей на чужих козлов заглядываться: у неё, вона полны хоромы своих, а Бардадым мне верным быть обещалси!

Я удивлённо взглянула на неё. Вот это новости! Это что же я – без пяти минут психолог, любовь большую проглядела, не заметила?!

– А что ж, думаешь, ежели я в облике вороны с тобой тут валандаюсь, то у меня личной жизни нет?! Оборотни тоже люди! Понимать надо! – взъерошилась Воронесса. – Он знаешь, какой у меня, Бардадымушка мой, смелый да удалой, а какой ласковый да весёлый, и сказать нельзя! Я только ради него Яге-то настоящей служить и согласилась!

Вон оно что! У Воронессы и Бардадыма, видно, была своя красивая история знакомства, перешедшего в любовь!

– Я ведь, не думай, не какая-нибудь там каркуша простецкая, какие без дела по Яви летают! Я от птицедев свой род веду! Вот ты про Ирий что-нибудь слыхала?

– Ну в общем-то, да… – неуверенно проговорила я. – Это, кажется, рай славянский. А что, ты там бывала?

Новая информация поразила меня до глубины души. Вот чего я точно не ожидала, так это высокого происхождения Воронессы. Получается, не только в Нави, но теперь и в Ирии у меня связи имеются! Забавно!

– А что ж ты думаешь?! Конечно, бывала! Да я там гнездилась много веков! – приосанилась Воронесса. – Ирий – это ж сад на краю земли! Пролёт туда только по пропускам, проживание по прописке. Ой, знаешь, красиво там так, что и словами не передать! Небо синее-синее, как океан вокруг, воздух такой лёгкий, что даже человек мог бы взлететь, свет райский до самого нутра проникает, и так на душе хорошо становится, спокойно и радостно, что улетать оттуда не хочется! А ещё цветы там ковром по земле расстилаются, а ароматы их окрест разносятся и разум счастьем опьяняют.

– А как с индустрией развлечений там дела обстоят? – пошутила я.

Для меня как для современного человека, подобные представления о рае казались архаичными, но когда попадаешь в сказку, всё выглядит вполне возможным и реалистичным.

– С развлечениями тоже всё отлично! – не заметив моей иронии, заверила меня Воронесса. – Птицедевы все очень одарённые: Алконосты поют песни радости, Гамаюны будущее предсказывают, Пересмешники шутки шутят направо и налево! А ещё есть Стратимы – они окияном управляют, который вокруг острова плещется! Во как!

– Всё, как у нас на Земле грешной: эстрада работает, экстрасенсы не дремлют, стендаперы юморят, а политики воду мутят! – весело констатировала я. – А ты сама-то от какого же вида райских птиц происходишь?!

Этот невинный вопрос почему-то ввёл Воронессу в состояние жгучего смятения.

– Ну как тебе сказать… – проворчала она, а потом опустила очи долу. – Мать моя – Пересмешница урожденная, отец – главный ворон Нави, первый слуга Кощеев.

– Как же так получилось?! – поразилась я. – Как они встретились? Он обманом пропуск в Ирий достал?!

– Нет, конечно! Тут другая интрига закрутилась! Мать у меня бедовая была, любила в Явь прилетать. – пояснила Воронесса. – Эдак прилетит на опушку, сядет в кустах, дождётся, когда добры молодцы по дрова пойдут, высунет голову, да как начнёт шутить и смеяться, что они наслушаться не могут и не наглядятся на неё. У птицедев, знаешь, голос какой нежный? Рассудок потерять можно! И потом, они же красивые, аж страсть! Правда, у них не всё как у людей, а только сверху до пояса, ниже – тело птичье! Вот такая незадача!

– М-да… Неожиданно. – констатировала я, представив себе встречу с птицедевой.

Сидит такая, с виду – курица курицей, даром что голова в кокошнике, а проблем создаст, как самка птеродактиля!

– А отец твой что же? – уточнила я.

– А он с чрезвычайным поручением от господина своего, Кощея Бессмертного, прилетал. Кощей-то у нас с давних пор одержим идеей сыном обзавестись, вот и посылал Ворона Вороновича подходящую деву ему высматривать, ну а как тот высмотрит, то и уговорить её с Кощеем встретиться, – рассказала Воронесса.

– То есть девы по доброй воле с Кощеем, так сказать, в любовь ударялись? – с интересом спросила я.

– Ну нет, конечно! – всплеснула крыльями Воронесса. – Кощей – сила тёмная, и доброй воли у него никогда не было. К