Читать книгу - "Темная сторона - Майк Гелприн"

словно порожденные из единой мерзкой утробы, и вместе с тем отличались друг от друга, чем-то неуловимым и разительным одновременно.

Надя закрыла глаза, чтобы не смотреть на тех, кто сейчас будет ее убивать. Она не плакала, не кричала. Она смирилась – жизненные силы закончились, даже боль в сломанной ноге притупилась и стала не такой нестерпимой. А потом раздался вдруг рев, страшный, гораздо страшнее, чем тот вой, что Надя слышала ночью. Она вскинулась и на этот раз заорала от ужаса. В десяти шагах от нее дрались два нелюдя. Нет, даже не дрались – грызлись. Сцепившись, раздирая друг друга когтями и впиваясь клыками в плоть.

Она не знала, сколько длилась грызня. Так же, как не знала, кто вышел из нее победителем и, подобрав отлетевший в сторону топор, размозжил им череп второму. «Из-за меня, – обреченно думала Надя, – эти двое убивали друг друга из-за меня. Выясняли, кому я достанусь».

– Гадина, – сказала она приближающемуся существу. – Паскуда, нелюдь.

Нелюдь нагнулся, рывком оторвал Надю от земли и закинул на плечо.

– Не бойся, – хрипло сказал он. – Я не такой, как они. Я тебя не трону.

– Ты… – выдохнула Надя. – Ты кто?

– Я охотник. Я убиваю волков и спасаю людей.

– Ты псих, – выдохнула Надя и заколотила кулаком по спине «спасителя». – Псих! Псих! Убийца!

– Да, – существо усмехнулось окровавленной пастью. – Я псих и убийца. К сожалению. Но тебя я отсюда вытащу.

Надя всхлипнула.

– Не убьешь? – тихо, едва слышно спросила она. – Ты меня не убьешь? Поклянись, что нет.

«Псих и убийца» тяжело вздохнул.

– Клянусь, – прохрипел он. – Слово даю.

Уперев локоть в подоконник, Литовченко вел стволом «грача» за ковыляющим по бетонным плитам уродом, несущим на плече миниатюрную девушку с короткими каштановыми волосами.

– Не стреляйте, умоляю, не стреляйте, – причитал за спиной Гоша. – Это он, волкодав.

Прапорщик левой рукой не глядя поймал Гошу за ворот, отшвырнул от себя.

– Не стреляйте, не надо, – продолжал мямлить тот.

Литовченко прицелился. Бить надо было наверняка и так, чтобы не задеть девушку. Навалившаяся усталость мешала взять точный прицел, туманила глаза, дрожью сбивала руку.

Внезапно девушка подняла голову. На мгновение их взгляды встретились. Прапорщика хлестануло по сердцу жалостью и болью.

– Сейчас, сейчас, девочка, – бормотал Литовченко. – Потерпи, милая. Только не бойся, сейчас все сделаю, вот увидишь.

Он обхватил рукоятку обеими ладонями, волевым усилием унял дрожь.

– Не стреляйте! – закричала вдруг девушка.

От неожиданности прапорщик дернулся, а в следующе мгновение териантроп задрал башку и уставился на него.

– Не стреля-я-я-я-йте!

Териантроп рванулся, и Литовченко, улучив момент, всадил в него пулю. Волкодав пошатнулся, уронил девушку, затем упал на колени. Прапорщик хладнокровно выстрелил ему в голову, поднялся и, грузно ступая, пошел на выход.

– Что ж вы наделали, – тоскливо бубнил Гоша. – Зачем?

Литовченко обернулся с порога. Подавил в себе желание пристрелить заодно и биолога.

– Я вот думаю, кто на вашем сучьем объекте самая большая сука, – презрительно сказал он. – Волк, волкодав или ты.

«Или я», – мысленно добавил он, спускаясь с лестницы.

Лудоман

Саня рассчитался с водителем, вылез из салона наружу. Дождался, когда такси скроется за дорожным поворотом. Огляделся по сторонам. К упрятанному в ухоженный подлесок особняку от обочины Выборгского шоссе вела обсаженная кленами гравиевая дорожка. Ранний октябрь уже выжелтил кроны, подбил охрой, но срывать листья с ветвей не спешил.

С полминуты Саня стоял недвижно, решался.

– Обратной дороги не будет, – предупреждал Валюха. – Саввич – это, считай, билетик в один конец. Но билетик счастливый.

Саня не был уверен, что счастливый. Слишком нереалистично звучало то, что выпадет ему, если этот билетик купит. Слишком радужно, заманчиво, беспроблемно, словно беспроигрышная лотерея. Другого выхода, однако, Саня не видел. Да и отказаться от внезапно выпавшего шанса было бы под стать идиотизму.

Трижды сплюнув на фарт, Саня решился и пошагал по дорожке к врезанным в вычурную ограду чугунным воротам с забранным золочеными копьями створом. Двухэтажный домина за оградой впечатлял: он больше походил на декоративный средневековый замок, чем на загородный особняк. Каменная кладка. Окна с гардинами, лепниной и резными наличниками по фасаду первого этажа. Круглые, будто бойницы, на втором. Крутая крыша с башенками по краям. Мраморные статуи у ворот.

– Чем могу помочь? – шагнул из сторожевого домика навстречу Сане выряженный в камуфляж верзила.

– Меня зовут Александр, – поспешно отрекомендовался Саня. – Александр Воробьев. Я от Прокофьева. Георгий Саввич в курсе.

– Подождите здесь. – Охранник скрылся в сторожке и полминуты спустя вынырнул из нее вновь. – Проходите, Георгий Саввич ждет.

Саня поспешно потопал от ворот к крыльцу. Бьющие во дворе фонтаны орошали розовые кусты, но на подъездную дорожку брызги не залетали. Пахло свежестью и цветами. Богатством тоже пахло, а скорее разило так, что от осознания собственной неустроенности и никчемности у Сани перехватило дух. В дверях встречал еще один в камуфляже, такой же здоровенный, как и предшественник.

– Сюда, пожалуйста. По коридору и направо.

Внутри домина был отделан под старину, но без всякой роскоши, мрамора и позолоты. Однако даже человеку не слишком искушенному было видно, что эта старина дорогого стоила. По коридору с электроканделябрами Саня прошагал до торцевой стены. Дверь по правую руку была распахнута. Сквозь проем виднелась светлая современная комната, видимо кабинет. Массивный круглый стол по центру, несколько кресел. Шикарный ковер на полу, репродукции постмодерна по стенам, компьютерный центр в углу у окна. И невзрачный плешивый мужичонка в черном балахоне, совершенно не сочетающийся с исходящими отовсюду флюидами достатка и благополучия.

– Здравствуйте, молодой человек, – поприветствовал визитера плешивый. – Проходите. Александр, не так ли?

– Здравствуйте. Можно просто Саня. Я от Валентина Прокофьева.

– Я в курсе. Меня зовут Георгий Саввич, впрочем, ты это наверняка знаешь, – перешел на «ты» мужичонка. – Присаживайся. Я буду задавать вопросы, ты отвечать. Правду и только ее. Если соврешь…

– Я не стану врать. – Саня опустился на край кресла. – Валюха… простите, Валентин Прокофьев меня предупредил.

«Только правду, – увещевал Валюха. – В твоих же интересах. Иначе кранты настанут. Как Максу».

Макса хоронили месяц назад, на краю кладбища, у ограды, обметавшей плохо ухоженный, заросший бурьяном клочок земли с покосившимися стелами вместо крестов. В центре кладбища класть Макса под землю запретил батюшка – самоубийцам полагалось гнить на отшибе. Там, у свежевырытой могилы, Саня и пожал руку Валюхе Прокофьеву. За полтора десятка лет, что они не виделись, тот почти не изменился. Остался таким же рослым подтянутым красавцем, каким был на пятом курсе универа. Разве что седина едва заметно тронула