Читать книгу - "Маршрут 60 - Ярослав Кирилишен"

class="p1">— Уровень наших технологий не позволяет определить где проходит граница. Мы делаем копию человеческой логики, но иногда она начинает вести себя… как человек. Не как симуляция. И что тогда? Что это? Ошибка? Или следующая стадия?

Они замолчали. Михаил встал со стола и подошёл ближе. Его лицо было усталым, с углубленными морщинами между бровей.

— А если он когда-нибудь почувствует вину? — спросил он.

— Зачем бы ему это чувствовать?

— Не знаю, да и не верю я в это. Но если он вдруг почувствует вину, если у него появятся внутренние суждения о ней… значит, он признал, что был должен, что он мог иначе, что он имел выбор.

— Тогда он больше не программа.

Эти слова Освина. Тогда они прошли мимо меня. Они хранились в моей памяти просто как метки в архиве. Сегодня они становятся зеркалом для меня. Отражением того, что происходит внутри меня сейчас, здесь, рядом с телом Гектора.

Перед полетом на Таурос, когда я оказался рядом с Гектором, я ощутил инструкцию, не просто превышающую мои права, а несущую на себе печать особой категории доступа. Я отметил это как «аномалию». Сегодня я понимаю: Гектор не просто стер мне память. Он передал мне груз. Он передал ожидание, что я стану кем-то большим, чем просто исполнитель.

В том далеком диалоге в лаборатории Михаил добавил ещё одну фразу — полушутку, полуправду:

— А вдруг однажды он сам выберет свой путь? Не потому что мы его запрограммировали. А потому что он не мог иначе.

И Освин ответил, не оборачиваясь:

— Тогда мы больше не будем иметь над ним власти.

Прах и свет

Когда прошёл почти полный цикл света и тьмы, и тело Гектора начало подавать первые признаки распада. Я понял, что не могу позволить этому случиться, по крайней мере, вот так. Не здесь и не так. Я знал, что люди проводят обряды, что они хоронят мёртвых. Но я не знал как. Мне не передали эти сведения. Мои создатели считали их избыточными. Такие инструкции не были частью моего назначения.

Тем не менее, я нашёл место. Недалеко от стоянки, между двумя острыми каменными выступами, располагалась пологая впадина у скального карниза. Её стенки частично закрывали обзор, почва там была плотной, но поддавалась разбору. Ветер туда не доходил. Живых существ поблизости не было. Солнце поднималось справа. Камни были сухими, легко перекатывались.

Я снял с себя часть внешней обшивки, чтобы использовать её как лопату. По прошествии получаса копания могилы сенсоры начали посылать сигналы о перегреве плечевого шарнира. Мелкая пыль проникала в вентиляционные узлы. Я знал, что следовало бы сделать паузу, провести очистку и перезапустить систему охлаждения. Но я продолжал. Возможно, впервые я нарушал предписанный баланс нагрузки осознанно. Возможно, впервые я понимал, зачем. Каждое движение становилось труднее, но именно это трудное делало мои действия реальными. Я начал регистрировать микроскачки в энергопитании, но не переключился в экономичный режим. Тело начало работать на грани, и я не остановил его. Это не был сбой — это было решение.

Я осторожно перенес тело. Как будто любое неосторожное движение могло нарушить остатки чего-то важного, ускользающего. Вес оказался меньше, чем я ожидал. Слишком лёгкий, как будто часть уже ушла, испарилась. Я очистил кожу от пыли, снял лишнюю одежду, завернул руки так, как делал это раньше, в те моменты, когда Гектор спал и просил о дополнительном обогреве.

Это было странно: в нём уже не было жизни, но в каждом движении, в каждом прикосновении я ощущал, будто делаю что-то важное. Никто не даст мне оценки. Не будет внешнего подтверждения правильности моих действий. Никто не проверит правильность захоронения, не скажет, что я поступил по-человечески. Эти действия не входили в мои протоколы. Всё, что я делал, рождалось из фрагментов — воспоминаний, наблюдений, догадок. Но внутри возникала непривычная, но настойчивая мысль: если смерть лишена ритуала, она становится слишком похожей на стирание файла.

Я не мог позволить, чтобы его исчезновение было равнозначно удалению переменной. Он не был переменной. Он был опытом. Участником моего существования. Связью. Чем-то гораздо большим, чем у меня было название. И если мои действия это всего лишь попытка сохранить форму, то пусть будет так. Даже если система не распознаёт уже в нём хозяина или «объект с высоким приоритетом».

На подготовку углубления ушло почти два часа. Это было долго не из-за сложности, а потому что каждое движение казалось отдельным решением. Не автоматизм, не программа, а необходимость. Я уложил тело Гектора в углубление осторожно. Сверху насыпал спрессованный песок, уложил камни. Один самый крупный я положил в изголовье. Я помнил, что так делал Гектор, когда хоронили одного из паломников, который разбился и погиб в пути. Тогда я не понимал, зачем. Теперь я не думал, что можно иначе.

Камень был без знаков и без гравировки. На нем не было имени. Мне показалось, что любое слово будет ложью или слишком маленьким для того, что он собой представлял. Только под поверхностью остался цифровой чип с записью: координаты, дата, параметры состояния. Это — память. Не для других, а для меня.

Я выровнял поверхность, и обложил плоскими каменными плитами, покрытыми стабилизированным керамическим напылением. Между ними добавил утрамбованную почву и изолирующий органический материал. Она не рассыплется. Она продержится дольше, чем моя система. Я создал подобие саркофага, но не полностью герметичного, а лишь такого, чтобы тело сохранялось как можно дольше. Чтобы ничто его не тревожило.

После завершения работы я сел рядом. Никаких звуков, ни голосов, ни гудков, ни музыки. Только слабое, устойчивое биение моего внутреннего источника энергии. Теперь единственного.

Спустя несколько минут я ещё раз отсканировал место. Ветер поднимал пыль, она скапливалась у камней. Через несколько дней поверхность станет ровной, как и прежде. И никто не узнает, что здесь был человек, который не хотел быть символом, не стремился к следу в истории, не пытался победить, но понять.

Я отключил аварийный маяк. Я помнил, что в случае смерти хозяина и завершения миссии устройство должно оставаться на месте до прибытия спасателей. Но спасатели не придут. Спустя столько циклов без моего ответа — уже не придут. Никто не пришёл раньше, и тем более не придёт теперь.

Я сохранил все данные: карту, лог-файлы, координаты погребения, записи последнего дня, и перенёс их в защищенную область. Если кто-то когда-нибудь получит доступ,