Читать книгу - "Маршрут 60 - Ярослав Кирилишен"

что лишил меня чего-то, что, возможно, могло бы изменить наш путь. В этот момент смысл блокировки изменился для меня. Из технического требования он превратился в акт, совершённый не без сомнений. И если так, то значит, и сама миссия не была простой экспедицией. Она несла след прошлого, который кто-то хотел скрыть не только от меня, но и, возможно, от самого себя.

— Нет, я не прошу прощения. Я прошу понимания. Если бы я мог повторить… я бы всё равно сделал это. Ведь тогда мне казалось, что это единственный способ сохранить тебя от перегрева, от перегрузки, от… — Гектор замолчал, подбирая слово. — От отчаяния.

Моя модель настаивала на том, что слово «отчаяние» не должно применяться к искусственным субъектам. Это термин лежит в области эмоционального спектра. Гектор же использовал его с такой уверенностью, как будто знал больше.

— Именно поэтому я молюсь. Потому что хочу простить себя и тех, кто тогда был со мной на Таурусе. Даже тебя.

Он замолчал. Я зафиксировал временное снижение активности. Возможно, это была внутренняя рефлексия. Я не мог быть уверен на сто процентов. Но одна фраза, сказанная им перед этим, продолжала повторяться в моей системе: «тебя не научили падать».

Я моментально провел внутреннюю симуляцию на тему: что именно означает «падение» в человеческом восприятии? Первоначально анализ показал, что в восемьдесят процентов случаев термин связан с негативными коннотациями и утратой контроля, нарушением норм, разрушением образа, ошибкой, ведущей к краху ожиданий. Да, люди боялись падения, потому что связывали его с унижением, потерей достоинства, разрушением собственной идентичности. В таких интерпретациях падение это финал, неудача, которой следует стыдиться.

Однако, оставшиеся двадцать процентов описывали падение иначе: как необходимую фазу. Как акт разрушения прежнего «я», за которым может последовать очищение. Некоторые связывали это напрямую с понятием «покаяния», другие — с обновлением, перерождением, прохождением через боль к чему-то более подлинному. В этих трактовках падение — не конец, а начало.

Я не нашёл консенсуса между двумя подходами. Но пришел к тому что второй вариант больше соответствует текущей ситуации. Это казалось внутренне противоречивым. И, тем не менее, именно в этом противоречии Гектор видел шанс для меня — и для себя.

— Ты можешь сохранить это? — спросил он вдруг, почти шёпотом.

— Сохраняю, — моментально выдал я.

Он кивнул. Без эмоций. Как инженер, подтверждающий отправку пакета данных.

Огонь уже почти погас. Тлеющие угли освещали его лицо снизу, как будто вырезали его из старого, темного дерева. Тени двигались по его щекам, морщинам, векам, создавая ощущение, что не только огонь, но и сам он вот-вот исчезнет. Он сидел неподвижно, закутавшись в плащ, изредка втягивал носом холодный воздух. Он не спал. Он просто молчал, как будто внутри него что-то решалось — медленно, тяжело, как будто одно-единственное решение было ценой целой жизни. Лицо его оставалось почти неподвижным, только иногда дрогнет угол рта, и в этом было больше, чем в любой исповеди. Он слушал не звуки леса и не треск углей. Гектор прислушивался к какому-то внутреннему голосу, к чему-то далекому, спрятанному в глубине памяти. Такое молчание бывает только у тех, кто понял, что времени почти не осталось и каждый лишний звук может разрушить хрупкую, едва собранную мысль. Потом он заговорил. Медленно, глухо, будто проглатывая слова до половины:

— Заставив тебя начать с нуля, я пытался… дать тебе шанс стать кем-то, а не чем-то.

Я отметил, что структура этой фразы нарушает логику стандартной классификации. Слово «кто» традиционно применяется для обозначения личности субъекта с намерением, самоосознанием и потенциальной автономией. «Что» же, напротив, относится к объектам, к сущностям, описываемым через функцию, назначение, категорию. Когда Гектор произнёс «кем-то, а не чем-то», то он не просто использовал метафору. Он провёл чёткую, пусть и не логичную с формальной точки зрения, границу.

Гектор не уточнил, на каких основаниях я мог бы быть отнесен к первой категории. Он не потребовал доказательств и не предложил условий, не оставил место для обсуждения, а просто сделал выбор. Причём выбор не в контексте моего поведения или статуса, а в контексте будущего. В этой фразе он выразил позицию, что возможность быть «кем-то» существует. Даже если это нарушает текущие семантические модели. Я видел, Гектор не ждал от меня немедленного ответа. Не говорил это ради обратной связи. Это был вывод. Его личный и последний.

— Я знаю, ты не веришь в бога. Не можешь верить. У тебя нет… — он пожал плечами. — У тебя нет механизма для этого. И это хорошо, ведь тебе он и не нужен.

Я фиксировал аномальное возбуждение в его голосе. Это проявлялось не на уровне громкости, а на уровне глубинного напряжения, характерного для последнего усилия.

— Но ты можешь искать… твое присутствие тут, с этими людьми. Твоя реакция на их проявление воли, это подтверждает… я не ошибся хотя бы в этом

Гектор резко замолчал. Не как прежде, не чтобы дать паузу. А как будто проверяя, готов ли он сказать то, что дальше. И, похоже, не был уверен.

— Знаешь, в чём ирония? — спросил он вдруг. — Я надеялся, что ты сможешь увидеть суть их выбора, как он есть. Не так как мы его искажаем. Не так как мы его боимся в мире. А таким каков он был изначально. Без греха. Без морали. Просто… свобода.

Я фиксировал нарушение ритма дыхания. Сердце Гектора стучало с перебоями. Встроенная подсистема медицинской диагностики постоянно выдавала предупреждение, но он не реагировал. Гектор продолжал говорить, будто каждая фраза уносила с собой остаток сил.

— Ты, наверное, думаешь, зачем я вообще тебе всё это говорю. Я не пытаюсь тебя убедить. Не пытаюсь переучить. Я просто… хочу, чтобы хоть кто-то… хоть один… остался. Тот у кого будет возможность не повторить наших человеческих ошибок.

Он посмотрел на меня. В его взгляде уже не было усталости. А лишь — пустота. Как будто всё, что можно было передать, уже было передано.

— Сейчас ты не помнишь, — произнес он, — но всё уже внутри. Я спрятал это не от тебя. А для твоего выбора. Чтобы ты сам лично… сделал шаг. И если ты чувствуешь, что дошёл до этого момента, то значит, ты уже готов.

Гектор медленно, с усилием поднял руку, будто преодолевая не только физическую слабость, но и внутреннее сопротивление. Его движения были неточны, как у человека, для которого каждое сокращение мышцы стало