Читать книгу - "Боло! - Дэвид Вебер"

Ситуация не из приятных, но я прихожу к выводу, что шансы на моей стороне с минимальным перевесом. Я менее уязвим, чем он. Эффективность моих систем выше, а время отклика, вероятно, меньше. Я вычисляю вероятность в 68,052 %, плюс-минус 6,119 %, что я успею выстрелить до того, как успеет выстрелить он. Это не те шансы, которые я бы предпочел, но мой долг ясен.

LNC снова остановился на своих покалеченных гусеницах. Он тщательно выбрал исходную позицию, выбрав такую, которая потребовала бы минимального перемещения, чтобы добраться до следующего огневого рубежа. Без прямого наблюдения, вынужденный полагаться только на излучение, которое должно пройти через искажающую среду твердой скалы, чтобы достичь его, враг может даже не заметить, что он вообще переместился. Теперь он снова ждал, и его аудиорецепторы были наполнены завыванием ветра над истерзанными скалами и прорехама и рваными выступами его собственного изодранного корпуса.

Я двигаюсь. Моя подвеска визжит, когда я форсирую двигатели, и из-под моих гусениц вылетают облака измельченной земли и камней, я вырываюсь на открытое пространство, Хэллбор нацелен на позицию LNC.

Но LNC не там, где я думал. Он продвинулся менее чем на восемьдесят метров — как раз достаточно, чтобы все, кроме своей башни, спряталось за сплошной каменной грядой. Его Хеллбор направлен прямо через нее, а моя собственная башня движется с безнадежной скоростью.

И этого неудовлетворительно. Повреждение его систем замедляет его реакцию, но недостаточно, мы стреляем в одно и то же мгновение. Плазменные разряды с визгом проносятся мимо друг друга, и мой поспешный выстрел промахивается. Заряд попадает в гребень прикрывающего его хребта, без отклонений, но с малым углом возвышения. Камень взрывается паром и визжащими осколками, а кинетическая энергия сносит огромный кусок скалы с обратной стороны хребта. Несколько сотен тонн камня обрушиваются на LNC, но даже когда они попадают в него, его собственный плазменный разряд пробивает мой боевой экран и попадает прямо в мои пустые ячейки УВП.

Мои болевые рецепторы пронзает вопль агонии, пока плазма вгрызается глубоко в корпус. Внутренние дезинтеграционные щиты пытаются сдержать разрушение, но рана критическая. Оба внутренних силовых агрегата получили катастрофические повреждения, моя термоядерная установка аварийно отключилась, бесконечные повторители с шестого по девятый в обеих боковых батареях замолкают, и весь мой комплект кормовых датчиков полностью отключился.

И все же, несмотря на полученные повреждения, мои боевые рефлексы остаются нетронутыми. Мои шесть уцелевших гусеничных траков снова вытаскивают меня из-под обстрела LNC, обратно в защищенную горловину долины, в действие вступает система контроля повреждений.

Я ранен. Серьезно ранен. По моим оценкам, сейчас я работоспособен не более чем на 51,23 % от базовых возможностей. Но я все еще функционирую, и, прокручивая в памяти бой, я понимаю, что так быть не должно. У LNC было достаточно времени для второго выстрела, прежде чем я смог отступить, и он должен был его сделать.

LNC пошатнулся, когда вражеский плазменный разряд врезался в защищающий его хребет. Твердая скала защитила его корпус, но разрушающийся гребень хребта сам по себе стал смертоносным снарядом. Его боевой экран не был защитой, поскольку точка попадания плазменного разряда находилась внутри периметра его экрана. Ничто не могло остановить несущиеся тонны камня, и они обрушились на его башню, как какой-то титанический молот, с такой силой, что он покачнулся на месте.

Его броня выдержала, но каменный молот прошел под углом под его Хэллбором и сломал могучий ствол оружия, как ветку. Если бы его Хэллбор уцелел, враг был бы в его власти; но теперь у него больше не было оружия, которое могло бы поразить его преследователя.

Система контроля повреждений гасит последние скачки напряжения, сотрясающие мои системы, и я могу осмысленно оценить свою рану. Все еще хуже, чем я ожидал. По сути, остались только Хеллбор и восемь бесконечных повторителей, пять из которых находятся в батарее левого борта. Обе внутренние гусеницы моей кормовой подвески полностью мертвы, но системе контроля повреждений удалось отключить фрикционы; гусеницы по-прежнему поддерживают меня, а их опорные катки будут свободно вращаться. Однако повреждение моих сенсоров является критическим, так как мои возможности сократились до немногим более 15,62 % от базовой мощности сенсоров. Я полностью ослеп с кормы, немногим лучше по левому и правому борту, а мои оставшиеся беспилотники уничтожены.

И все же я нахожу только одну возможную причину, по которой LNC не смог меня прикончить. Мой близкий промах, должно быть, вывел из строя его Хеллбор, и поэтому его атакующие возможности были снижены еще сильнее, чем мои собственные. Я не могу быть уверен, что повреждения необратимы. Возможно — даже наиболее вероятно, поскольку я не нанес прямого удара, — что он сможет восстановить работоспособность оружия. Однако, если повреждения не поддаются ремонту на борту, он будет в моей власти, даже в моем искалеченном состоянии.

Но чтобы вступить с ним в бой, я должен найти его, и если он решит отвернуться и исчезнуть в Бесплодных землях, его обнаружение вполне может оказаться невозможным для моих поврежденных сенсоров. Действительно, если ему удастся разорвать дистанцию со мной, найти какую-нибудь глубоко запрятанную расщелину или пещеру и отключить все, кроме своего Центра выживания, он вполне может преуспеть в том, чтобы спрятаться даже от сенсоров Флота. Даже сейчас, несмотря на его измену и раны, которые он мне нанес, маленькая, вероломная часть меня желает, чтобы он поступил именно так. Я помню слишком много общих битв, слишком часто мы сражались бок о бок в эпицентре вопиющей жестокости, и эта предательская память хочет, чтобы он просто ушел. Просто исчез и уснул, растратив всю свою резервную мощность в гибернации без сновидений.

Но я не могу позволить ему этого сделать. Он не должен избежать последствий своих действий, и я не должен позволить ему этого. Его измена слишком серьезна, и наши командиры-люди и партнеры должны знать, что мы, линейные подразделения, разделяем их ужас от его действий.

Я сижу неподвижно целых 5,25 минут, пересчитывая варианты в свете моих новых ограничений. Я не могу взобраться на стену долины после LNC и не могу полагаться на свои поврежденные сенсоры, чтобы найти его, если он попытается ускользнуть от меня. Если он просто побежит от меня, он спасется, но с того момента, как покинул Морвилль, он привязан к одному и тому же базовому курсу. Я до сих пор не понимаю почему, но он, похоже, полон решимости достичь гор Авалон, и даже с поврежденными гусеницами я остаюсь быстрее его.

Есть только одна возможность. Я