Читать книгу - "Помещик - Михаил Шерр"

— Каждый знает, сколько у него десятин земли. После обмолота урожай измеряем и по честному поделим на десятины.

— Ишь ты, какой шустрый, — опять проговорил тот же ехидный голос. — А ежели у меня колос по лучше, а у тебя по плоше?

Но тут слово опять взял староста.

— Ты, Егор, —обратился он видимо к обладателю ехидного голоса, — цирку мне тут не устраивай. Привык, понимаешь на своем отшибе все вышучивать. Колос у него лучше, — передразнил староста. — У всех колос одинаковый. По моему прицелу, мы в этом годе на барском клину собрали по более. А в прошлом годе хлебушек был получше. А почему?

Вопрос повис в воздухе. Старик Сидор оглядел притихших мужиков и баб.

— Моё мнение. Надо всем миром убирать крестьянский клин. Сделаем это быстрее и без потерь. А поделить честно сумеем.

Такого расклада я совершенно не ожидал. Это на самом деле тысяча баллов, первый шаг к крестьянской кооперации, которая позволит совместно выбраться из бедности.

Крестьянский клин начали всем миром убирать сразу же. Я решил что и здесь буду работать со всеми вместе. Но прежде чем взять в руки литовку, мы с Андреем поехали посмотреть как начали обмолот господских снопов.

Ни каких современных методов ведения хозяйства в Сосновке еще нет и помине. Все делается по старинке, вручную Правда господский ток вполне приличный.

Начавшимся обмолотом руководит Вильям. Он сумел завоевать авторитет у мужиков и своего будущего зятя староста поставил на такое ответственное дело.

Первые снопы уже обмолочены, и мало того, уже стоит несколько мешков провеянного зерна.

То, что на току более менее порядок и дело делается мне настроение повысило существенно. Вильям оказался реально на что-то способным, кроме болтовни и порченья девок. И это уже хорошо, не даром хлеб ест.

Организация труда и отдыха на уборочной у Сидора Матвеевича мне очень понравилась с первого дня. Через равные промежутки времени по его команде перерывы на пять, когда десять минут. И один большой — обеденный.

Бабы и молодые девки по очереди готовят обед на всех, каждый делает посильный вклад в общий котел и получается достаточно и сытно. Хватает в итоге всем.

Наблюдая за тем кто как ест, не трудно сделать какие-то выводы о полноте семейной чаши в каждой семье.

Некоторые, особенно молодые парни и девицы, съедают всё в момент и никогда не отказываются от добавки, которая частенько бывает.

А некоторые едят степенно с чувством и расстановкой. Особенно меня поразила одна из девиц, отложившая в сторону кусок очень жирного мяса, когда была приготовлена картошка со свининой.

Улучив момент, я спросил у Андрея кто это такая.

— Это, барин, Дашка Новосёлова. Их изба на отшибе стоит у самой дороги.

Кто такие Новосёловы я уже знал. После семьи Степана это наверное вторая семья деревни по достатку. Крыша у них железом не крыта, но в окнах тоже стоят уже стекла.

Секрет достатка семьи прост. Живут тоже большой семьей и уже три поколения мужиков славятся своим умением делать отличную обувь, преимущественно мужскую.

Старший сапожничает на дому и к нему едут со всего уезда, а двое отходничают в Калуге. Дарья невеста на выданье, По осени должна привести в родной дом мужа.

Старик Новосёлов приглядел ей жениха из бедной семьи, который примаком придет в дом жены. В этой семье такое уже бывало.

— Она, барин, что зря не ест. Её все балуют, осособенно дед.

— А чего же за голодранца выдает, жених то её вроде из самой бедноты.

— Так это Дашка сама его выбрала. Говорит, что любит и будет на руках носить.

— А он?

— А кто его, барин, спрашивает. Старик Тимофей говорят чуть ли не сто рублей серебром за жениха дает.

Вот тебе и патриархальный 19 век. Да тут в крестьянской среде вон какие страсти кипят.

В обеденный перерыв Дарья подсела поближе ко мне и выбрав момент спросила:

— Барин, а вы же в Париже жили?

— Жил, а с какой целью интересуешься? — усмехнулся я.

— А там правда, как говорят, все женщины в шёлках ходют?

— Не все, — засмеялся я. — Но многие действительно красиво одеваются.

— А кушают что? — живо спросила пожилая баба, сидящая рядом.

— По-разному. Есть блюда, которых у нас не готовят. Например, лягушек едят.

— Ой, господи! — ахнула баба. — Лягушек? Как же это можно?

— А они говорят, что очень вкусно, — подмигнул я. — Я научился у них их готовить. Вот уборочная закончится, поручу мальцам наловить по крупнее и приготовлю. Тебя позову попробовать.

Последние мои слово потонули в дружном хохоте. Мое намерение приготовить лягушек вызвало общий дружный смех.

Я же всерьез подумал, что надо обязательно попробовать приготовить этот экстравагантный французский деликатес. Мои кулинарные увлечения, участия в различных телевизионных тематических шоу похоже сейчас сослужат мне добрую служб.

«Эх, — подумал я. — Сейчас бы мне сюда мои кулинарные книги. Тот же кулинарный словарь Дюма или Кулинарный путеводитель Жоржа Огюста Эскофье».

Я сразу же вспомнил как я был доволен, когда в моей библиотеке появились эти наконец-то изданные на русском книги. Прочитать их я успел, весь вопрос что я смогу из прочитанного вспомнить. Вот, например, рецепт приготовления лягушачьих лап помню. Так что надо попробовать.

От кулинарных размышлений и воспоминаний меня оторвал Сидор Матвеевич.

— Если в ближайшие дни не будет дождей, то свой клин мы тоже быстро уберем. Мужики, барин, знаешь что говорят? — мне конечно это очень интересно, но даже не могу предположить. Но видимо что-то для меня приятное и полезное.

— Мужики говорят, что миром получается лучше работать. В этом году не урожай, а наша деревня с хлебом будет. Это уже видно. Мы тут вчера совет держали думаем пахать и сеять тоже сообща надо. Василий кузнец сказал, что если не будет межи между наделами, это сразу несколько десятин земли дополнительно.

Слова нашего старосты мне бальзам на душу. Самый первый и важный шаг в сторону правильной организации труда на земле мужики похоже делают сами. Конечно с моей ненавязчивой подачи, но сами.

И уже на следующий год я энергично займусь преобразованиями в поместье.

— Сидор Матвеевич, а с сеном как? Без сена дело труба.

— Сена, барин, в этом году наготовили все преизрядно. Год на траву был благоприятный.

— Сидор Матвеевич, ты