Читать книгу - "Новая прошивка императора II - Николай Бутримовский"

Дарданелл и остановилась, явно проводя демонстрацию своей морской мощи. От испуганного султана пришло паническое письмо, и мне пришлось писать ему успокаивающий ответ… Но это была мышиная возня — главный ход я уже сделал накануне.

И в этот же день царские эшелоны прибыли в Киев — миновать древний русский город было немыслимо, да и нужно было здесь решить кое-какие вопросы. Часть из них ещё с той моей жизни накопились!

Побочным эффектом этого визита стало прекращение студенческих волнений в Киевском университете — не очень побунтуешь, когда в городе внезапно оказывается масса серьёзно настроенных военных и полицейских, а учебный корпус оцеплен хмурыми солдатами внутренней стражи из верных царю крестьян… Да и сами студенты, в общем-то, были во многом лояльны высшей власти[114].

Сразу после прибытия завертелись торжественные приёмы и прочие мероприятия, на которых мы с Аликс неизменно появлялись в сопровождении киевского губернатора Льва Павловича Томара и киевского же генерал-губернатора графа Игнатьева. Такая вот получилась нелепица — не успел я его заменить на этом посту после черноморского саммита. Хотя кандидаты уже были — мне понравилась идея назначить сюда на усиление петербургского Клейгельса[115].

«Пущай в Киеве с оргиями борется!.. Ха-ха-ха… Может, разгонит сотню-другую радужных свидомитов…»

Губернатор Томара настойчиво предлагал мне заселиться в приличествующую императору резиденцию, но я остался верен сформировавшейся привычке жить в поезде. Мы здесь были ненадолго — и мне комфортнее не дёргаться с местом обитания. Аликс ворчала, но смирилась, не желая от меня отдаляться, а вот Мама́ переехала.

Тем временем черноморский флот по максимуму возможностей усилил своё присутствие вблизи Босфора — на якорную стоянку у Анатолийского маяка встали 4 броненосца первого ранга и 3 канонерских лодки. Ещё один новейший броненосец — только что построенный Ростислав, срочно готовился к выходу в море. Против английской эскадрой в 8 вымпелов это выглядело откровенно слабовато, но у нас в запасе ещё оставались минные крейсеры и отряд миноносцев. Но главная подготовка к вероятному конфликту велась на Балтике — все наличные крейсера срочно готовились к выходу на океанские коммуникации Великобритании.

Мир занял в неустойчивой позиции — англичане курсировали вблизи Дарданелл, а Австро-Венгрия пока ограничилась дипломатическими нотами…

На третий день в Киеве пришла пора заниматься не только представительскими функциями, но и практическими делами. Утром мой кортеж направился в университет, где я запланировал встречу с местными светилами науки и… лекцию для студентов.

«В конце концов, учёный я или нет?.. Когда-то был… Кхе…»

Большой зал общественных собраний Киевского университета был полон, тонкая, но готовая ко всему линия охраны отделяла меня от плотной толпы желающих послушать своего императора. В первых рядах присутствовали уважаемые профессора и прочие доценты, а дальше замерло студенческое море… Случайных и тем более опасных людей здесь, конечно, не было — все слушатели моей лекции были заранее отобраны и проверены. А также оповещены под подпись о предписанных правилах хорошего тона.

А как иначе?.. Не на митинге у Смольного…

«Но всё же… — Я держал паузу и пристально рассматривал собравшихся. — Русский город, русские люди! Но откуда-то ведь полезла эта зараза будущего политического украинства? Конечно, у победивших в гражданской войне была политика как её там… коренизации… Но не может же так быть, что вся масса русских людей раз и стала не пойми кем?.. Нужно искать причины… Ладно, разберёмся и попробуем предотвратить!.. А если надо будет, то и перебить всю местную шваль не постесняюсь!»

— Здравствуйте, господа преподаватели и студенты! — Свой спич я начал с самого тривиального приветствия. — Мне очень приятно иметь возможность — вот так запросто пообщаться с представителями интеллектуальной элиты южной и самой древней русской столицы империи! Я вижу перед собой квалифицированных и хороших специалистов в разных отраслях науки, и это вселяет в меня надежду на блестящее будущее нашего отечества. Итак, начнём лекцию. Первую в своём роде, но, надеюсь, не последнюю. Чему я могу вас научить? Наверняка кое-кто из вас с ехидцей, кулуарно обсуждал этот вопрос…

Я сделал паузу, этак понимающе улыбнулся, глотнул воды и продолжил.

— А вот сейчас и узнаете. Наша лекция относится скорее к обществознанию, но не только… Вступив на свой нынешний пост, я принял решение провести давно назревшие реформы — вы уже про них наслышаны, а кое-кто из присутствующих даже попытался на днях поучаствовать в уличной демократии. Сразу хочу сказать — я вижу наше государство страной тожества права и человеческого разума, а не территорией анархических первобытно-общинных отношений, и если вы действительно хотите на что-то влиять — то первое, что вы должны сделать, — это учиться, учиться и ещё раз учиться! А потом упорно работать на благо нашей Родины! На благо империи! На благо народов, её населяющих!

— Хотите доносить свои политические чаяния до властей — действуйте по закону. Уже весной следующего года начнутся первые земские выборы губернаторов, а Государственный совет дополнится представителями от партийной общественности. Дерзайте, господа! А вот бунтовать не нужно, подумайте лучше об учёбе и науке!

Однако после того, как я недвусмысленно указал на то, что не буду прислушиваться к бунтарям, сразу же сделал шаг на встречу народным чаяниям, но только лишь потому, что и сам его планировал сделать в ближайшее время…

— Манифест от 4 июня сильно изменил расстановку политических акцентов и автоматически декриминализировал отдельные проступки увлечённых либеральными идеями лиц. Поэтому я принял решение о массовом пересмотре судебных приговоров по политическим преступлениям. Уже сейчас совместная комиссия ГПУ МВД и Минюста занята ревизией таких дел, и вскоре мы начнём отпускать на свободу многих достойных, но излишне горячих наших подданных.

Зал взорвался овациями. Переждав всплеск эмоций, я продолжил:

— Однако должен отметить, что остаются отдельные категории преступлений, примириться с которыми для государства невозможно. Это может показаться странным, но я не люблю, когда меня пытаются убить! И четыре покушения с мая по сентябрь сего года — это уже явный перебор! А если мы уподобим нашу Родину некоему обобщённому человеку, то будет вполне естественно сказать, что и империи тоже не нравится, когда её пытаются убить или ранить… Поэтому закон об особой подсудности будет действовать и впредь! Что же касается амнистии в отношении террористов, злоумышлявших в прошлом на государя, то она также будет! Однако!..

Последнее предложение я почти выкрикнул, чувствуя, что аудитория начинает глухо и разочаровано ворчать. И всё стихло, в ожидании продолжения.

— ОДНАКО! Это будет не пересмотр приговора с его отменой и