Читать книгу - "Сделай сам 4 - Константин Николаевич Буланов"

приказ для лучшей слышимости был продублирован наводчиком мехводу, мне оставалось только перекреститься, да юркнув внутрь, задраить за собой люк. Сейчас, когда основным поражающим элементом подавляющей части артиллерии была шрапнель, угроза неожиданного свинцового дождя с неба заставляла всех нас заранее укрываться под бронёй. Хоть это и катастрофически ограничивало обзор. Особенно сейчас — зимой, когда вся оптика и стёкла мгновенно запотевали и покрывались изнутри машины ледяной коркой. Но да имеющаяся дорога обещала вывести нас чётко к первой цели — именному форту «Пралковце», вооружённому аж десятью орудиями в открытых капонирах.

— Лево тридцать! Пулемётное гнездо! Удаление 6 кабельтовых! Чугунной гранатой! Огонь! — мешая танковые и военно-морские термины, командовал я своим экипажем, что являл собой натуральную сборную солянку.

Поскольку пушка и телескопический прицел к ней у нас были с батареи береговой обороны и с корабельного орудия соответственно, наводчиком к себе в машину я выбил моряка, как, впрочем, моряком был также заряжающий. Ребята эти были технически подкованными и привычными к постоянному перемещению линии прицела из-за качки корабля, в нашем случае — из-за тряски танка, тогда как для сухопутных артиллеристов всё это было сильно вновь. Вот и общался с экипажем на понятном людям языке, с трудом удерживаясь от того, чтобы перейти на метры.

— Машина стоп! — поймав отмеченную мною цель в перекрестие прицела, скомандовал уже наводчик сам и, дождавшись, когда мы замрём, подкорректировал положение орудия да дернул за спусковой рычаг.

— Дзын! — тут же отозвалась пушка, выплёвывая откровенно слабенькую 57-мм чугунную гранату, снаряжённую всего-то 108 граммами чёрного пороха в качестве взрывчатого вещества.

Увы, но именно таковой была основа нашего боекомплекта. Не только пушка являлась устаревшей, но и некогда произведённые снаряды к ней. Что, впрочем, не помешало нам ни в коей мере разбить тот пулемёт. Затратив, правда, целых 3 патрона из невеликого возимого с собой боекомплекта в 75 штук.

— Кхе-кхе! Вот ведь удушающая вонь! — так как выбрасывать стреляные гильзы за борт мы себе позволить не могли — чай стратегический материал, практически уже невосполнимый и подлежащий многократному переснаряжению на профильном заводе, приходилось их аккуратно складировать внутри машины в специальный ящик да вдыхать дерущие горло с лёгкими «ароматы» сгоревшего пороха. Тут даже предусмотренная мною принудительная вентиляция боевого отделения не сильно-то нас всех спасала. Но делать было нечего. Необходимо было дальше воевать! — Вперёд! Нагоняем наших! — удостоверившись, что столь нагло выставленный напоказ вражеский станковый пулемёт уничтожен, вновь отдал я приказ на продолжение движения и принялся высматривать очередную цель, пока что вовсе игнорируя попрятавшуюся по траншеям пехоту.

Для короткоствольных пушек прочих танков, получивших, наконец, армейское обозначение Т-15О — то бишь орудийные в противовес «Т-15П» — пулемётным, дистанция огня чуть более километра являлась хоть и достижимой, но недостаточно прицельной, а потому мы здесь с «красавцем» выступали этакой длинной рукой, вперёд всех прочих устраняя главные опасности по мере продвижения.

— Право десять! Батарея полевых орудий! — рассмотрел я облака порохового дыма, поднимающиеся от едва просматривающегося впереди редута, вслед за чем по корпусу танка явно цокнуло несколько шрапнельных пуль. — Тридцать кабельтовых! Совсем на пределе досягаемости пушки!

— Можем попробовать достать их шрапнелью! — мигом отозвался со своего места наводчик, уже вращающий башню в нужном направлении, чтобы найти своими глазами указанную мною цель. — Гранаты на такой дистанции потратим лишь впустую.

Тут он был чертовски прав. Чтобы разбить или хотя бы повредить какое-либо орудие нам требовалось всадить снаряд чётко в него. Близкий разрыв 57-мм гранаты никак не мог бы дать гарантии критического поражения оного. Они ведь некогда предназначались только для пристрелки с последующей передачей данных о нащупанной дистанции до цели расчётам более крупных береговых пушек. Ну и какой-нибудь катер с десантом могли на дно пустить. А тут задачи перед нами стояли несколько другие. Да и разлёт снарядов на подобном удалении обещал быть чересчур солидным.

— Давай шрапнель! — не стал я долго рассусоливать и дал отмашку действовать в соответствии с поступившим предложением. — Прикроем огнём с места атаку остальных машин.

Впереди нас двигалось 2 роты танков 1-го батальона плюс танк комбата, плюс ещё 2 роты шли за нами вслед, а потому вполне себе имелось кому подойти на дистанцию прямого выстрела к обнаруженной мною батарее и раскатать австро-венгерских артиллеристов сосредоточенным огнём. Благо схватившаяся, но ещё не обледенелая земля позволяла нашим танкам выдавать под 14–16 километров в час по мёрзлому грунту полей. А потому минут за десять такого хода они все могли выйти на комфортную для них дистанцию ведения огня. Тогда как мы, такие уникальные, побережёмся хоть немного, чтоб не оправдываться опосля перед самим собой, что, поддавшись азарту боя, профукал дуриком единственную предсерийную машину. А я ведь в себя верил! Я ведь мог!

— Выставляй трубку на полную! На все 8 секунд! — тут же кивнул наводчик и принялся давать вводные заряжающему.

Снарядик у нас был не сильно крупным и потому трубка с более длительным временем горения в него банально не влезала. От того и максимальная дальность стрельбы шрапнелью у нас составляла порядка 5,5 километров или те же самые 3 мили, озвученные мною в кабельтовых.

Потратив 2 патрона на пристрелку, мы вынуждены были продвинуться вперёд на километр, играючи промяв ещё одну дорожку в проволочных заграждениях, да переехав откровенно неширокие траншеи, после чего, выставив подрыв на 6 секунд, засыпали врага шрапнелью.

Ну, как засыпали? Скорее больше напугали, нежели смогли там что-то гарантированно повредить или же кого-то ранить. Да и шрапнелей тех у нас имелось только лишь 15 штук, которые мы все и израсходовали сразу.

Зато пороховые облачка разрывов надёжно показали путь к цели нашим прочим танкам. Ведь между нами связи не имелось никакой. Держись, словно привязанный, за главным — вот и весь манёвр боевой.

— Лево пятьдесят! Ещё батарея полевых орудий! Три кабельтовых! Совсем рядом! — воскликнул я, когда мы уже подъезжали следом за своими, что опрокидывали танковыми таранами брошенные противником пушки с передками. Видать старались сохранить боезапас, который был у них аж более чем вдвое меньше, нежели у нас. — Пётр! Носом! Разворачивай к ним носом! Не подставляй им борт! — почти срывая голос, старался докричаться я до нашего мехвода, являвшегося вовсе гражданским человеком. Он у нас работал старшим водителем-испытателем на «Харьковском танковом заводе», где лучше всех освоил управление Т-30. И за солидную премию согласился составить мне компанию в таких вот,