Читать книгу - "Медвежий Кряж. СЕРЕБРО-НОЖ - Елена Владимировна Ляпина"

– Тссс… – вдруг прошипел он, испуганно приложив палец к губам. – Идем.

Он махнул мне рукой, и я двинулся за ним.

Молельня хорсов представляла собой целый ансамбль зданий, как деревянных, так и каменных; как недавней постройки, так и очень древнего зодчества. Хорсы тут не только молились своим богам, ещё собирались для обсуждения текущих дел, отмечали праздники или просто «тусили» по выходным. По раннему часу, наверное, кроме отца Викентия тут мало кто был, но всё же он настороженно осматривался, не хотел, чтобы кто-то заметил его со мной. Негоже такому почтенному хорсу водиться с варгарином, он бы и вовсе не имел со мной никаких дел, если бы не различные обстоятельства, с которыми мог справиться только я. Ещё он явно был недоволен, что я зашел с «белого» входа – по его мнению, такие как я оскверняли молельню, и должны входить только с «черного» входа, но он ничего мне не сказал по этому поводу, лишь сурово нахмурил брови, знал, что я не буду терпеть, развернусь и уйду, а ему от меня что-то было нужно.

Наши шаги гулко раздавались по каменному полу, разбавляемые шуршанием длинной белой сутаны отца Викентия. Когда мы проходили по узкой галерее, я унюхал запахи готовящегося обеда – где-то рядом находилась трапезная. Наконец, мы вошли в небольшой сумрачный зал с низким сводом. Древние каменные стены со временем покрылись налетом белой и зеленой извести, пахло сыростью, и при этом тут было прохладно. Узкие маленькие окошки располагались под самым куполом и не имели стекол, наверху шелестели, потревоженные ветром, листья высоких тополей.

Из-за массивной стойки в другом конце зала выскользнул Платон, тоже облаченный в сутану только серого цвета, и загадочно кивнул.

– Сюды, Арсентий, – поманил он меня.

Я направился к нему. Выщербленный каменный пол здесь покрывал слой какой-то черной вонючей грязи, и чем ближе я подходил к круглой решетчатой крышке, вмонтированной в пол, тем больше было разлито этой гадости, и я сильнее ощущал её смрад.

– Что это? – спросил я, оглядываясь на отца Викентия.

Но он не пошел за мной, видимо боялся измарать свою белую сутану, остался стоять при входе, где пол ещё был чистым.

– Мы думаем, что это Мора, – печально ответил отец Викентий, поглаживая свою коротенькую бороденку.

– Повадилась к нам по ночам, брызжет да булькает, брызжет да булькает, спасу от неё нет, – вздохнул Платон.

– Умаслить не пытались? – осведомился я.

– А то как же! И хлебов праздничных бросали и сушенной рыбы – проку нет, всё едино по ночам шаборкается, – посетовал Платон.

Я подошел ближе, присел на корточки возле люка и заглянул вниз. Платон посветил мне фонариком, да что толку-то! – мрак непроглядный, дальше полуметра ничего не разглядеть.

– Мы бы хотели, Арсентий, – начал отец Викентий и замолк, я поднял голову и посмотрел на него. – Чтобы ты спустился туда и поговорил с ней, узнал, что ей нужно от нас, с чем пожаловала, или прогнал бы её восвояси. Так даже и лучше для нас было б, – смущенно добавил он.

– Что? – рассмеялся я, поднявшись на ноги. – Вы с ума сошли? не полезу я!

– Так шо не забесплатно, Арсентушко, – ласково пропел отец Викентий. – Я двадцать тыщ дам.

– Всё равно не полезу, – отмахнулся я. – Ещё удавит меня Мора, в своих туннелях она там госпожа. Заварите глухой чугунной крышкой, да и дело с концом.

Я решительно пошел на выход.

– Ой, не туда! – Отчаянно замахал руками отец Викентий, – натопчешь следами смрадными, а мы тока прибралися! Иди другой стороной, Платон тебя проводит.

– Сюды, пожалуйста, – позвал меня Платон и распахнул передо мной узкую ветхую дверцу, сплошь покрытую пушистым зелено-коричневым мхом.

В открывшемся проеме зашумели тополя. Я с радостью вышел на свежий воздух, и в лицо мне тут же дунул прохладный ветерок, отгоняя последние остатки жуткой вони. Платон вывел меня через задний двор к высокому забору и отпер калитку.

– Ну, ты подумай, Арсентий, авось поможешь нам? – заискивающе пропищал Платон напоследок.

– Ладно, подумаю, – просто так бросил я, чтобы не обижать его. – Но лучше всё же заварите люк.

– Так и передам отцу Викентию, – ответил Платон, слегка поклонившись.

И захлопнул за мной железную калитку.

На улице посвежело, я даже застегнул куртку. Солнце продолжало припекать, но холодный ветер вовсю гнал к нам облака, наверху шелестели растревоженные тополя. Я вытер грязные подошвы ботинок об жухлую траву и быстрым шагом направился в сторону центра Старомыжья. Но чем ближе я подходил к той улице, где жила Анна Николаевна, тем всё медленнее и медленнее становился мой шаг, в конце концов, я и вовсе остановился. Достал пачку сигарет, вытянул одну, щелкнул зажигалкой и закурил. Выпустил в небо дымок, ветер его тут же подхватил и унес.

Отчего-то я волновался, боялся снова встретиться с Анной Николаевной наедине, поэтому и заглянул сначала к хорсам. Оттягивал, так сказать, момент. Но нужно было идти, я докурил и пошел.

Анна Николаевна уже ждала меня.

– Привет, Арсен, – весело сказала она, впуская меня в дом. – Чай будешь? Я только что заварила.

– Здравствуйте, Анна Николаевна, – тоже поздоровался я. – Пока нет, сначала я вам замок сделаю.

Я положил рюкзак на пол, вытащил из него проушины, приложил их по очереди к двери и к косяку, примерил, обвел карандашом и принялся стамеской делать углубления. Она накинула пальто, вышла в холодную прихожую, села там на лавку и стала наблюдать за моей работой, грея ладони об горячую кружку. Закончив строгать углубления, я примерил проушины и, удостоверившись, что они вплотную смыкаются, прикрепил их на саморезы.

– Принимайте работу, Анна Николаевна, – гордо сказал я.

Она вышла на крыльцо, я захлопнул дверь, вдел в петли дужку и повернул ключ в замке. Дверь встала плотно, замок не болтался в проушинах.

– Теперь закроетесь на два замка и никто к вам не влезет, – сказал я, снова отпирая дверь. Вынул замок из петель и протянул ей два ключа на кольце. – Ещё запасной на всякий случай.

– Здорово! – восхищенно проговорила она, кладя их на полку в прихожей. – Ты умеешь обращаться с инструментами. Приятно смотреть на работу мастера.

– Нук, – смущенно проговорил я, убирая шуруповерт, стамеску и молоток в рюкзак, – могу кое-что.

– А теперь зайдем ко мне, я напою тебя чаем за хорошую работу и за одним посмотрю, как там твои ранения, – велела она.

– Анна Николаевна, дайте веник, я замету стружки, – попросил я.

– Нет уж, проходи давай в дом, я сама приберу тут, – возразила она.

Пока я разувался и проходил на кухню, она