Читать книгу - "Медвежий Кряж. СЕРЕБРО-НОЖ - Елена Владимировна Ляпина"

вчера заметил сборы. И обычно они брали с собой меня, а Милану оставляли с мелкими.

Но нужно отдать им должное: родители, перед тем как свалить из дома, всё же приготовили нам завтрак. Полтавскую кашу. И оставили в котелке в русской печке, поэтому она не остыла. Милана, на правах старшей сестры над своими братьями, разложила всё по тарелкам, ну и мне тоже. Когда я пришел, мелкие уже доедали, запивая молоком. Яшка так и сидел, болтая босыми ногами, или не нашел носки, или вообще забил на это. Я потрогал чайник, он был горячий, только вскипел, и я сделал себе кофе, насыпав из банки растворимого, разбавил молоком. Сел на свое место и взял бутерброд с маслом и сыром, откусил его и положил на клеенку рядом с тарелкой каши.

– А потом мы пойдем гулять на площадку? – спросил Яшка.

Яркое утреннее солнце, поднимаясь над лесом, уже заглядывало к нам через восточные окна, заливая половину гостиной. Небо было кристально-голубым и прозрачным. Похоже назревал теплый денек, несмотря на вчерашний холодный вечер. Так и тянуло на улицу.

– Если Милана тебя поведет, – ответил я, пожимая плечами.

– Почему я? – нахмурилась она.

– Ну, могу я, тогда ты иди какашки из конюшни выгребай, – усмехнулся я.

Родители занимались дойкой и кормлением, а на мне лежала обязанность по чистке конюшни.

– Потом тогда, как почистишь, – сказала она, поморщившись.

– Потом у меня дела, и мне нужно будет уйти, помочь одному человеку, – спокойно ответил я.

– У тебя всегда дела, – обиженно проговорила Милана, – я тоже хочу с девчонками пообщаться.

– С утра пораньше? – усмехнулся я. – Вот родители приедут и общайся сколько влезет. Может быть, они скоро уже будут.

После завтрака я натянул грязную старую ветровку и отправился чистить конюшню. Затем пошел в сарай. У отца было много различных инструментов и запасных частей. В потрескавшемся от времени комоде, который раньше стоял в прабабушкиной спальне, а теперь занимал почетное место в папином сарае, было полно интересных вещей. Я открыл верхний ящик и выбрал средних размеров литой чугунный замок с толстой дужкой. Он мне больше понравился, чем все остальные, и ключ был непростой, к такому фиг подберешь отмычку.

Я задвинул ящик и порылся на полках, нашел две проушины, подходящие к дужке замка, взял ещё стамеску, молоток, саморезы, шуруповерт и, закрыв сарай, отправился домой. В своей комнате я водрузил это всё на письменный стол, вынул из рюкзака учебники с тетрадками и сложил железки туда. И в этот момент приехали отец с мачехой. Пришлось всё отложить и идти их встречать, так у нас в семье заведено – дети должны бросать все свои дела и бежать к входной двери, приветствовать родителей, принимать и разбирать сумки. Яшка оказался прав: они привезли каждому по вафельному стаканчику пломбира.

Подкрепившись мороженым, я переоделся, натянул куртку, схватил рюкзак и вышел из дома. Солнце неплохо припекало, что я даже не застегнулся, от нагретых опавших листьев поднимался тонкий аромат, а войдя в перелесок я ощутил ещё стойкий грибной запах. Если поднапрячься, то вполне возможно отыскать грибные семейки, но скорее всего они были уже старые, пожелтевшие, червивые и непригодные для пищи.

Я остановился возле деревянных идолов, отделявших наш район от других, и закурил. Мне показалось, что самый древний из старцев с укоризной на меня посмотрел, не одобрял он курение, как и выпивку, считал это бесовщиной.

– И что ты мне скажешь, старче? – с усмешкой спросил я и похлопал его по высокой шапке.

Кажется, он нахмурился ещё больше. Хотя, может быть, это была игра яркого солнечного света и глубоких теней.

Я не просто так остановился на распутье, мне следовало подумать. Ещё было слишком рано для визитов, я не знал, во сколько просыпается по выходным Анна Николаевна, и не хотелось её тревожить. И в то же время она могла куда-то захотеть пойти. Но, с другой стороны, до хорсов идти было ближе. Может, сначала заглянуть к ним, выяснить что у них там стряслось, а потом уже топать в само Старомыжье? Я докурил и принял решение, свернул на тропу, ведущую к племени хорсов и пошел туда. Только отойдя на приличное расстояние от деревянных идолов, я выкинул сигарету. Негоже было гневить древних старцев с утра пораньше.

Племя хорсов обитало на отшибе веждовских особняков. К веждам мне нельзя было соваться, вход туда мне закрыт, поэтому я и предложил Анне Николаевне встретиться за часовней, подальше от их района, что было большой ошибкой, лучше, если бы она возвращалась по нормальной улице. Но что сделано, то сделано, назад не воротишь.

Побеленные одноэтажные дома хорсов теснились на склоне холма, особенно отчетливо на лазурном небе выделялась высокая белая колокольня молельни, стоявшая на самой вершине в окружении золотолистных берез, осин и тополей. Просто чудо, что с этих деревьев ещё не опала листва, практически везде уже было голо. Колдуют они над ними что ли? Я усмехнулся и направился прямиком туда.

Деревянное здание молельни недавно выкрасили в белый цвет, так и блестело на солнце, хоть прищуривайся. Вход – паперть и высокий треугольный козырек на столбах – тоже обновили, заменили прогнившее новыми досками. Ещё пахло сосновой смолой, ещё только на один раз были прокрашены балки, ещё виднелись под тонким слоем краски темные прожилки древесины, но уже всё украсили еловыми веточками с ярко-бордовыми вкраплениями: ягодками шиповника и барбариса. Под окнами молельни росли точно такие же низкие кусты с узкими красными листиками, что и около дома Милицы, только тут они почти уже облетели, только пушистой багровой шапкой алела верхушка.

Я толкнул белую деревянную калитку палисадного заборчика и пошел по дорожке, выложенной плиткой песочного цвета. Тут всё было прибрано: кусты пионов подстрижены, дорожка недавно подметена, ещё виднелись полосы от метлы. Пока я шел до двери, вдруг налетел ветер, сорвал последние листья с берез и осыпал меня золотым дождем. Поэтому, когда я заходил внутрь, мне пришлось остановиться на пороге и хорошенько отряхнуться. Увидевший меня в тот момент отец Викентий так и замер, его брови поползли на лоб, руки раскинулись в изумлении, и он чуть не грохнулся в обморок. Наверное, я ему привиделся каким-то ангелом в золотом свечении, внезапно прибывшим на землю. Но вот я прошел в тень свода и захлопнул за собой дверь, волшебство исчезло, и отец Викентий тотчас признал меня.

– Арсентий! – удивленно воскликнул он, так же прибавляя к моему имени букву «т», как и Платон.

– Звали? Вот я и пришел, – громко