Читать книгу - "Псы Господни 2 - Олег Велесов"

Глава 10

Утром я разделся по пояс, вышел из башни и начал наматывать круги по двору. Свободного места для подобных упражнений не хватало, двор был забит навесами, шалашами, телегами, скирдами сена, всяким прочим хламом, поэтому бегать приходилось зигзагами. Меня это не смущало, а вот стража смотрела с удивлением. Из своей прокопчённой лачуги выглянул повар, хмыкнул и вернулся к котлам.

Минут через десять ко мне присоединился Щенок. Мальчишка решил, что бег, часть подготовки рыцаря, и начал с усердием пыхтеть у меня за спиной. Правда, надолго его не хватило, я задал такой темп, что вскоре он выдохся и отошёл в сторонку, поглядывая на меня с завистью.

На площадку донжона вышла Марго, и тоже смотрела на меня, облокотившись на парапет. Интересно, насколько глубоко она посвящена в планы отца Томмазо? Вчерашний наш разговор не давал мне покоя. О каких таких людях, заинтересованных в смене власти во Франции, говорил Николай Львович? Исходя из логики государственных переворотом, они должны представлять две силы: внутреннюю оппозицию, состоящую из верхушки недовольной аристократии, и внешних сил, намеревающихся на данном перевороте заработать. Что именно заработать — власть, деньги, территории, моральное удовлетворение — не важно. Этой внешней силой я видел Англию. Столетняя война началась не на пустом месте. Правящая на туманном Альбионе династия Плантагенетов когда-то вышла из Франции и по различным родственным связям имела несколько капелек крови Гуго Великого, то бишь, право на французский престол у них имелось. Плюс к тому зачинатель войны Эдуард III являлся внуком французского короля Филиппа IV Красивого по материнской линии, что так же позволяло предъявить французам кое-какие требования. И он предъявил. Правда, предъява оказалась чересчур жёсткая, и французские родственники показались ему длинный средний палец.

И тогда понеслось!

Латники, лучники, рыцарская кавалерия, битвы при Слейсе, Креси, Невиллс-Кроссе, Пуатье, Азенкуре. За сто лет французы не выиграли ни одной значительной битвы и к сегодняшнему дню потеряли половину страны. Внутренняя оппозиция содействовала этому весьма основательно. Бургундия практически представляла собой отдельное государство, находившееся к тому же в союзе с англичанами. Французы не любили англосаксов, и не любили бургундцев, но если дофин вдруг канет в вечность, то угадайте кого выберут французы между Генрихом V и Филиппом Добрым? Вот только не понятно, чью сторону представляет отец Томмазо: англичан или бургундцев, или и тех и других, расположившись точно по середине?

Честно говоря, политика интересовала меня постольку поскольку, ибо душой я по-прежнему не француз, хотя симпатии мои до сих пор находились на их стороне. И если возникнет необходимость выбора, то я безусловно выберу… кхе… на кого укажет отец Томмазо. А как по-другому? Он мой учитель. Именно он впервые вложил в мою руку меч и помог удержать его так, чтоб не порезаться. Я предан ему. К тому же он великий инквизитор Франции, Наварры, Бургундии и западных окраин Священной Римской империи. С ним у меня все шансы на мешок плюшек с изюмом.

Я перешёл с бега на шаг, сделал несколько махов руками и остановился. Несмотря на морозец, тело покрылось испариной. Хорошо разогрелся. У стены между поварней и конюшней находилась тренировочная площадка. За всё время пребывания в замке, я не видел на ней ни одного солдата, тем не менее по бокам были установлены столбы для отработки ударов и мишени для стрельбы. Сбоку стояла оружейная стойка. Я прошёлся взглядом по ассортименту — куза, алебарда, глефа, одноручные мечи. Удивление вызвал пехотный моргенштерн, достаточно тяжёлая и компактная штука. Однако выбрал я полэкс. Давно хотел потренироваться с ним. Мы с Гуго использовали палки, а они, согласитесь, мало походят на реальное оружие.

Я сделал несколько замахов, нанёс укол из средней стойки и перешёл в защиту. Полэкс был слишком коротковат для меня, верхний шип едва достигал подмышки, поэтому удары получались несильные и приходилось тянуться, чтобы достать противника, то бишь столба. Но что есть, то есть, другого всё равно не приготовили.

Марго продолжала следить за мной с верхней площадки донжона, только уже не одна, а с Робером де Бодрикуром, и я начал выпендриваться, нанося по столбу размашистые рубящие удары, с точки зрения эстетики красивые, но в реальном бою малоэффективные. Зря я так делал, и Марго, и Робер прекрасно разбиралась в воинской науке, но уж очень хотелось выкинуть пару понтов перед девчонкой. Солдаты гарнизона тоже поглядывали на меня: кто-то искоса, кто-то в открытую. Некоторые подошли к краю площадки, из конюшни выглянул конюх. Для всех моя тренировка казалась чем-то неестественным, ибо заниматься подобными вещами в замке не привыкли. Посыпались насмешливые советы:

— Эй, монах, не тем концом тыкаешь! Переверни древко!

— У него вообще конца нет, чтоб тыкать! Ха-ха!

— Возьми дубину, больше толку будет!

Они ржали так, что лошади в конюшне начали отвечать, а я хранил подобающее воину спокойствие. Их дешёвые шутки меня не трогали, более того, мне самому захотелось пошутить. Я выбрал самого говорливого и предложил:

— Ну так покажи, как правильно. Давай, выходи. Ты и я, один на один, можешь со своим оружием.

Говорун поперхнулся. Одно дело лаять из толпы, чувствуя себя в безопасности, и совсем другое доказывать слова делом. Но не выйти, не ответить на вызов, значит прослыть трусом. Кто-то из товарищей подтолкнул его, мол, иди, доказывай. Пришлось выходить. Обычный солдат, лет тридцати, крепкий, густая русая борода. Поверх шерстяной котты кольчуга и сюрко с гербом Вокулёра, меч на поясе. Из-за спины ему передали круглый щит.

— Ну, давай! — подбадривая себя, выкрикнул он, и ударил мечом по щиту. — Давай, давай, ну⁈

Зрители одобрительно закричали, на шум из донжона вышел Клещ.

Я перекинул полэкс из левой руки в правую, прокрутил пропеллером перед собой, над головой, снова перед собой. Фланкировка получилась так себе, с мечом выглядело бы лучше, но и это заставило противника призадуматься. Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, потом сжался, выставил щит и пошёл на меня боком. Ударил размашисто. Я легко парировал, отступил вправо. Концом топора зацепил верхний край щита и резко дёрнул на себя. Чтобы освободиться от зацепа, говорун ослабил хватку, щит вывернуло, и я скользящим движением подал древко вперёд, прикасаясь острым шипом к груди противника. Если надавить чуть сильнее — не спасёт ни кольчуга, ни «ой, дяденька, простите, я больше так не буду».

Окончание поединка вызвало тишину во дворе. Крики стихли, слышалось только сопение да скрип снега под сапогами. Никто не