Читать книгу - "Военный инженер Ермака. Книга 2 - Михаил Воронцов"

А теперь — барабанная дробь! — главное!

Усилие натяжения в таких арбалетах может доходить от четырехсот до восьмисот килограмм! Можно и больше, в тонну и даже в тонну двести, но тогда появляются жуткие нагрузки на металл, а на плечи надо наносить кожаные демпферы, чтобы уменьшить вибрации при выстреле.

Для сравнения, напоминаю — мощность арбалета с рычагом — «козьей ногой», который я сделал сразу после появления в отряде, и который так хорошо себя зарекомендовал — двести килограмм. Скорострельного многозарядника «русского чо ко ну» (ну или средневекового «автомата Калашникова, ха) все с той же 'козьей ногой», который планируется запустить в массовое производство — сто пятьдесят килограмм. Арбалета с «английским воротом», болт из которого не пробьет разве что броню танка — до пятисот, а этот монстр — почти вдвое больше.

Вот так-то!

Если сравнивать с пищалью, болт из такого арбалета за счет своей остроты в большинстве случаев обладает даже большей пробиваемостью, если удар не произойдет по металлу под слишком большим углом, что приведет к «соскальзыванию» и рикошету.

Тетива от таких нагрузок, конечно, изнашивается быстро.

Кранекин, редукторный ворот, прикрепляемый на арбалет, состоял из корпуса, вращающейся рукоятки, системы шестерён, храповика и зубчатой тяги или крюков, которые зацеплялись за тетиву. Перед натяжением механизм устанавливался на арбалет, а после — снимался, после чего можно было стрелять.

Масса арбалета — от пяти до восьми килограммов. Сам кранекин весил от полутора до двух с половиной килограммов, так что общий вес нередко превышал одиннадцать килограммов.

Перезарядка занимала не менее сорока секунд, а в боевых условиях — ещё дольше. Скорострельность была крайне низкой: один выстрел в минуту, в лучшем случае — два. Боевой болт весил от шестидесяти до ста двадцати граммов, а то и больше. Скорость полёта болта составляла порядка шестидесяти-восьмидесяти метров в секунду.

Прицельная дальность составляла от шестидесяти до ста метров, в зависимости от погодных условий и типа болта. Максимальная дальность — до трех сотен метров, но точная стрельба на таких расстояниях была очень затруднительна.

В общем, мощность колоссальна. Может поражать цели в доспехах, не требует пороха и надёжен в дождь и сырость. Благодаря высокой точности и отсутствию отдачи, стрелок мог тщательно прицелиться.

Однако недостатки у него тоже были. Главный — это чрезвычайно низкая скорострельность, делающая его непригодным для манёвренного боя. Конструкция была громоздкой и тяжёлой, использовать её «с рук» было невозможно — требовался упор или специальная подставка. Сам кранекин был сложным механизмом, чувствительным к загрязнениям, влаге и морозу. При повреждении или износе зубьев он становился непригодным к использованию, а ремонт требовал высокой квалификации. Производство таких арбалетов — штука очень трудоёмкая.

Стоит ли вообще за него браться?

Все придется делать вручную. Пробойниками, зубилами, и прочим. Почти что на глаз. Но… попробую. Смелость города берет. Или, в нашем случае, обороняет. Да и жить так интересней — ставить перед собой сложные цели и задачи.

Итого — решено. Десяток за полгода нужно будет все-таки сообразить. Наиболее сложное буду делать сам, остальное кому-нибудь поручу.

Помимо прочего, у такого жуткого оружия есть еще и психологическая составляющая. Когда знаешь, что у тебя есть то, что способно потрясти врага — это повышает боевой дух.

Таким образом, к весеннему отражению штурма у нас должно быть штук двести многозарядников, двадцать арбалетов с английским воротом, и десяток «кранекинов»

* * *

Река была черная, как деготь. Луна пряталась за облаками, и света от нее почти не было. Лодка скользила бесшумно — весла обмотали тряпками, ключины смазали салом. Шесть человек сидели, сгорбившись, стараясь лишний раз не шевелиться.

Елисей Скрыпник находился на корме. Он знал эти места, как свои пять пальцев — не раз и не два ходил по реке с казаками Ермака. Теперь он плыл обратно, но уже совсем с другими целями. Перед ним сидели пятеро головорезов Анисима.

Прохор Колотухин, которого за глаза звали Тюленем, замер посередине лодки. Широкая, как дверной проем, даже в темноте его фигура казалась совершенно чудовищной. Весло в его руках выглядело игрушкой.

— Далеко еще? — спросил, дергая щекой, Митка Салтыков по прозвищу Бритва.

— Далеко, если по ночам идти, а днем прятаться. — тихо ответил Елисей. — Если и по свету будем плыть — гораздо ближе, но опасно.

С каждым днем заметно холодало. Осенние ночи на реке выдавались промозглые, сырость забиралась под одежду, леденила кости. От воды поднимался туман и белесыми клочьями полз по черной поверхности.

Косоглазый Харитон Бессонов повернул голову. Один глаз смотрел на Елисея, другой куда-то вбок.

— Смотри, есаул, если что не так пойдет…

— Бывший есаул, — поправил его Елисей. — И все пойдут как надо.

Савва Губарев в своей драной рясе продолжал беззвучно бормотать себе под нос молитвы.

Вдруг раздался всплеск. Громкий, тяжелый, словно в воду уронили бревно. Или в нее рухнуло что-то живое, огромное. Все замерли. По воде пошли волны, лодку закачало.

— Что это было? — выдохнул Митка, вцепившись в борт.

— Рыба, — буркнула Елисей, хотя сам не был уверен. Слишком жутко для рыбы.

— Рыба? — сумасшедший Савва вдруг перестал бормотать. — Это не рыба. Это водяной дух. Он знает, что мы задумали.

— Заткнись, монах, — прошипел Харитон. — Какие духи? Осетр, может, или сом большой.

Но все сильно напряглись. В темноте, на черной воде любой звук казался зловещим. Снова плеснуло, пусть и не так и сильно, и в отдалении. Что-то большое двигалось в темноте.

— Грести тише, — скомандовал Прохор. — Не шуметь. И помалкивать.

Елисей чувствовал, как внутри у него все сжималось. Эти пятеро пугали его не меньше, чем неведомое существо в реке. Каждый из них был готов убить его при первом же подозрении.

К рассвету добрались до излучины, где берег порос ивняком. Елисей направил лодку в заросли. Ветки царапали по бортам и шуршали.

— Здесь встанем, — командовал он. — Вытаскивайте.

Вшестером вытянули лодку на берег, завели глубже в кусты. Митка нарезал ножом веток и засыпал борт. Савва, продолжая бормотать свои молитвы, принес большую охапку травы и положил ее к лежащему на земле носу лодки, сделав его невидимым даже вблизи.

— Костра не разводить, — предупредил Елисей. — Есть будем холодное. Спать придется по очереди.

— Татары могут появиться? — спросил Тюлень, усевшись на землю.

— Могут. Лучше сидеть в кустах и помалкивать.

Они достали из мешков