Читать книгу - "Ош. Жатва. Том 1 - Артём Александрович Мичурин"

уголь, и закровоточила с удвоенной силой. Я видел это. И не периферийным зрением. Теперь у меня было время отвести взгляд.

Ройтер двигался как под водой, не хватало только шлейфа из пузырей. Смертоносные в своей стремительности атаки превратились в вялые и нелепые попытки достать меня бесполезной железкой. Попытки, не имеющие и шанса на успех. Я мог убить его одним выпадом. Проткнуть сердце, или поразить мозг, а потом обезглавить. Но нет. Мне этого показалось мало. Не для того я терпел насмешки и высокомерие чванливого ублюдка, чтобы ограничиться формальной декапитацией. Надо сделать всё по красоте. В конце концов, зрители ждут именно этого. А кто я такой, чтобы обманывать ожидания многоуважаемой публики.

Дождавшись очередной атаки маркиза, я нырнул под удар и нанёс укол в подмышечную впадину, воткнул стилет ему бедро, подхватил выпавший из парализованной руки меч, зашёл со спины, перерубил ахилловы сухожилия и, когда Ройтер грохнулся на колени, поместил его шею промеж скрещенных клинков. Рывок в стороны, и чудовищные «ножницы» начисто отделили голову маркиза от его статного тела. Та совершила замысловатый пируэт и, упав, покатилась к ногам баронессы де Монжу. Могу поклясться, что видел на её богохульно прекрасном лице улыбку. А потом кто-то заорал:

— Магия! Грязная магия-я-я!!!

Должно быть, со стороны мой великолепный танец смерти выглядел несколько резковато. Вероятно, неподготовленной публике могло показаться, что я обратился зловещей тенью, а несчастный маркиз вдруг почувствовал себя неважно под действием тёмных чар и принялся фонтанировать кровью из того места, откуда обычно сыпались лишь милые остроты. Я, как хороший фокусник, показал им маленькое чудо, сокрыв рутину, а они его не приняли. И теперь, надо полагать, желают видеть моё следующее представление у смоляного столба на главной — мать его — площади Шафбурга, что подтверждалось сжимающимся вокруг меня кольцом недобрых лиц и звуками вынимаемого из ножен оружия.

— А ну назад, — прорычал я, ещё с трудом владея собственным языком, но всё ещё отлично владея двумя мечами, и отыскал в толпе бледного как смерть Волдо. — Лошадей ко входу. Живо.

— Проклятый колдун!!! — завизжала мадмуазель Дюпре и ткнула в мою сторону пальцем аки заправский инквизитор. — Не дайте ему уйти!!! Пусть сгорит!!!

Ну, сучка, если ты так ставишь вопрос...

Первый нарушитель моего личного пространства, очерченного остриями клинков, получил по глазам и, заливаясь брачным криком чайки, ломанулся сквозь толпу. У второго брюшная полость оказалась неожиданно тесна для переполняющих её кишок, и те полезли на волю. Это немного отрезвило остальных, и я начал отступать к дверям, грозя навязчивым вельможам выставленными в стороны мечами. А они следовали за мной и смотрели так пристально, словно хотели позже написать мой портрет по памяти. Уж не знаю, расклеивают ли тут ориентировки, но срисовать мою рожу для этого успели абсолютно все.

— С дороги, тварь! — приложил я кого-то эфесом по зубам, выходя из залы. — Суки, даже не думайте. Я весь особняк вами перекрашу.

Но эти разодетые паскуды как одержимые продолжали шкандыбать за мной по коридору, пока я пятился.

— Хватай его! — выкрикнул кто-то.

Я на секунду обернулся, готовый принять бой на два фронта, но позади оказался только лакей, который посчитал за лучшее немедля дать дёру.

Раж меж тем отступал, и яд снова давал о себе знать. Боли не было, но это и беспокоило больше всего. Сердечный ритм постепенно возвращался к приемлемым с точки зрения заурядных организмов значениям, надпочечники взяли перекур, и вместе с тем стало возвращаться онемение. Нога ещё двигалась, но всё хуже. А ещё я перестал чувствовать собственный хер. Эрекция при раже — дело обычное. Причём эрекция серьёзная, с лёгким повышением либидо не спутаешь, каменный стояк. И он, судя по туго натянутым штанам, был на месте, но я его не чувствовал. Не знаю почему, мысль об этом отодвинула на задний план даже проблему с разгневанной толпой, желающей учинить надо мной бесчеловечную расправу. Я подумал: «А что, если он так и останется? Вдруг из-за яда тромб образовался, и кровь теперь не отхлынет? Как я ссать-то буду?!». Из омута этих депрессивных антинаучных гипотез меня вырвали детский визг и испуганное лошадиное ржание. А ещё вонь, которую ни с чем не спутать. И как же я был ей рад!

Передовые ряды моих преследователей, первыми увидевшие вошедшего в коридор Красавчика, шарахнулись назад с перекошенными от ужаса и отвращения ёблами. А когда он подошёл ко мне и сел возле ноги, последние сомнения относительно его колдовского происхождения покинули очевидцев.

— Лучше не злите демона, мрази, — почесал я озадаченного таким представлением Красавчика за ухом, кое-как высвободив пальцы из гарды. — Я призвал его с нарушением ритуала, и сейчас достаточно чиха, чтобы он вырвался из-под контроля. А вам такое точно не понравится. Никому не нравится, когда его жопа растекается по полу в луже кислоты.

Красавчик — не будь дурак — подыграл, изобразив и без того не слишком милой мордой нечто действительно ужасное, и толпа ещё сильнее подалась назад.

— Подержи их минут пять и возвращайся в город, — нашептал я своему исчадию ада боевую задачу и, стараясь соблюсти приличия, раскланялся: — Господа, не поминайте лихом.

Обе лошади ждали у крыльца в компании сильно нервничающего и без остановки озирающегося Волдо.

— Ехать сможете? — без особого оптимизма окинул он меня взглядом.

— Справлюсь. Держи, — сунул я ему мечи. — Помоги ногу закинуть.

Кое-как взгромоздившись в седло, я пришпорил левой ногой кобылу, и мы с верным оруженосцем рванули прочь от радушного дома семейства Ройтеров.

Глава 12

Похмелье. Впервые я столкнулся с этим явлением лет в восемь, ухнув накануне стакан пятидесятиградусного самогона бабы Зины в компании старших товарищей. Согласно содержимому медицинских справочников, меня должно было порвать с него, как хомячка с капли никотина, а я не только выжил, но и неплохо провёл время, помацав сиськи плохо владеющей собою незнакомой женщины и испытав эффект невесомости. Утро было похоже на пленение бандой анальных террористов — хочется поскорее умереть и не знать, что с тобой происходило в недавнем прошлом. Валет зажал мне нос и влил пятьдесят граммов водки, потому что нужно было работать, а не блевать полдня. Годами позже, когда раж заявил о себе, похмелье осталось лишь в этих воспоминаниях. Но сегодня я будто окунулся в детство.

— Бухло есть? — первое, что я сумел произнести, разлепив глаза.