Читать книгу - "Воронцов. Перезагрузка - Ник Тарасов"

— Ну да, ну да, — ехидно протянул староста, прищурив глаза. — Боярину-то виднее, как потом скотину зимой кормить будем.

Я намеренно, демонстративно проигнорировал его тон, хотя внутри всё закипело. Игра началась, и я должен был показать, кто здесь хозяин.

— Значит так, — сказал я твёрдо, обводя взглядом всех присутствующих. — Ко мне пойдём. И прихватите штук восемь поленьев, обязательно одинаковых, да досок струганных возьмите штуки четыре.

Сказав это мужикам, я не оглядываясь пошёл обратно к себе во двор. За спиной слышал приглушённые переговоры, но не оборачивался — нужно было держать марку.

Пока мужики выполняли поручение, я зашёл в пристройку флигеля. Там нашёл несколько как будто специально заготовленных металлических прутьев. Не гвозди, конечно, но сойдёт — краешек загнуть, и нормально будет. Молоток тоже прихватил. Железо здесь было на вес золота, но для дела не жалко.

Только я вышел из сарая, как увидел, что во двор уже зашли мужики. Кто-то нёс поленья, кто-то доски. Работали слаженно, без лишней суеты — видно, привыкли к физическому труду. Быстро соорудили простые лавки, на что один из мужиков — тощий, с вытянутым лицом — хмыкнул недовольно:

— Не экономит боярин железо совсем, на лавки решил потратить.

Остальные на него зашикали, мол, не твоего ума это дело. Он боярин, ему виднее. Но я заметил, как многие покосились на куски железных прутьев — действительно, расточительство по их меркам.

Мы расселись все прямо на улице, под окном, под той самой створкой, которую я с трудом открыл утром. Поглядел на неё опасаясь, что упадёт кому-то из мужиков на голову, но — будем надеяться, что обойдётся. Митяй пристроился чуть поодаль, все-таки тут взрослые мужики собрались.

— Ну что ж, давайте знакомиться, — начал я, стараясь говорить спокойно и уверенно.

Я представился:

— Егор Андреевич Воронцов — боярин. Получил Уваровку в наследство от бабушки, теперь вот жить буду здесь, с вами. А теперь расскажите мне, как Уваровка живёт, какие проблемы есть первоочередные?

Немного помявшись, побросав взгляды друг на друга — словно переговариваясь без слов, — сначала робко, односложно, но крестьяне разговорились. Один кашлянул в кулак, другой почесал затылок, третий крутил в руках шапку. Постепенно это замешательство прошло и говорить стали всё смелее.

Выяснилось, что хозяйство у них небогатое — пара коров на всю деревню, две козы, куры в каждом дворе были. А вот лошадь только у старосты — старая кобыла, которая еле ноги переставляла.

— У Степана вон свинья недавно опоросилась, — сказал один из мужиков, кивнув в сторону приземистого крестьянина с рыжеватой бородой. — Водили её аж в соседнее село к хряку. Два дня туда-обратно шли. К вечеру, уже как домой возвращались, представляете, волки увязались — до самой Уваровки по пятам шли. Ну и натерпелись тогда.

— А с инструментом беда у нас, — подал голос бородатый мужик постарше, видимо, самый опытный из них. — Косы старые, тупые, сено заготавливать тяжко. Да и серпов маловато. Жать придётся — половина поля так и останется стоять, наверное.

Я задумался. Проблемы серьёзные, но решаемые.

— Вон, — сказал я — помогите Митяю бурьян докосить во дворе, да берите мою косу, — кивнул я на инструмент, которым работал парень. — В три косы-то всё сподручнее да быстрее будет.

Бородатый мужик аж привстал и поклонился:

— Благодарствуем, барин!

Остальные мужики тоже закивали, в глазах появилось что-то похожее на одобрение.

— К вечеру определитесь, чтобы кто-нибудь пришёл, буду ждать у себя. Дом мне подлатать нужно. А то сквозняки гуляют — ещё простыну, — добавил я.

Мужики переглянулись, но покивали — мол, надо так надо. Негоже, когда боярин с лихоманкой будет мучиться. Дальше разговор начал заканчиваться, но один из них, почесав затылок и добавил с тревогой в голосе:

— Еще ж заморозки в этом году были поздние — вот рассада огурцов, да и редиска померзли. Так что не будет ни солений, ни редьки на зиму. Плохо это, барин, совсем плохо.

Я прикинул, что могу сделать в этом случае, чем могу помочь. Насколько помню из городской жизни, когда ещё помогал родителям на даче, редиска недели три растёт максимум, вроде как, а рассаду огурцов через две-три недели уже можно высаживать полноценно в землю. Хм, а ведь это может получиться! Главное — не дать времени уйти зря.

— Семена остались? — спросил я, чувствуя, как в голове начинает формироваться идея.

— Ну, есть маленько, — снова почесав затылок, ответил тот же мужик, невысокий крестьянин с хитрыми глазками.

Прикинув в уме варианты, я озвучил, что мне нужно:

— В общем так, вы идёте на сенокос, как и планировали, а тут мне оставьте самого рукастого.

Мужики переглянулись, кивнули и дружно указали на одного из них — крепкого, сбитого, лет тридцати, с мозолистыми руками работяги.

— Вот Илюха справный! — хором сказали они.

— Ну и отлично. Илья, ты значит, со мной останешься, будем ситуацию спасать, — я хлопнул парня по плечу, и тот гордо выпрямился. — Еще скажите, есть у кого в деревне пузырь бычий? Или может, из лося или из какого другого животного? Ну, на край шкура тонкая?

Те загомонили между собой, что-то переговаривались, чесали бороды, но оказалось, что пузыря ни у кого нет. Впрочем, шкуры имелись — и это уже было что-то.

— Принесите, сколько есть. И с десяток досок тоже чтоб принесли, — распорядился я, чувствуя себя всё увереннее в роли хозяина.

Один из них тут же побежал, я так понял, за шкурами. А вот с досками вышла заминка — оказалось, что материал был в дефиците. Каждая доска на счету, каждое бревно заранее распределено под определённые нужды.

Староста всё это время бурчал что-то про работу, которую я якобы срываю своими затеями, но я его резко осадил:

— Силыч, когда я тебя спрошу, тогда и будешь говорить. А пока помолчи, не влезай, когда барин говорит, — я аж сам себе улыбнулся от такой реплики. — Всё-таки я здесь хозяин, и мне решать, что делать с моими людьми и моей землёй.

Он потупил взгляд, но было видно, что сделал это сугубо формально — в глазах читалось плохо скрываемое недовольство.

Когда все разошлись по своим делам, мы с Илюхой принялись за работу. Я решил применить знания, полученные когда-то за просмотром роликов на YouTube-канале —