Читать книгу - "Воронцов. Перезагрузка - Ник Тарасов"

изысков из моей прошлой жизни. Возможно, из-за усталости или голода, а скорее всего, потому, что эти продукты были живыми, настоящими, не такими, как в моём будущем, повсеместно напичканными химией.

Лёжа в сумраке комнаты, слушая, как потрескивают стены старого дома, я размышлял о своём положении. Странно, но впервые за долгое время я ощутил некую свободу. В будущем я был лишь винтиком в огромной корпоративной машине — дедлайны, отчёты, бесконечные совещания, где твой голос никому не важен да и не нужен. Здесь же я стал хозяином своей судьбы. Да, сейчас у меня спартанские условия, но всё в моих руках.

Я повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. За окном стрекотали сверчки, где-то вдалеке лаяла собака. Тишина деревенской ночи, такая непривычная после городского шума, обволакивала и каким-то магическим образом успокаивала. В голове крутились обрывки мыслей, складываясь в планы на будущее.

Завтра обязательно нужно будет поговорить со старостой, узнать, чем живёт Уваровка, какие у крестьян проблемы и что можно улучшить. Всё-таки мои знания из будущего могут быть полезны в преображении этой захудалой деревушки.

Глава 6

Проснулся я от непривычных звуков — мерного шороха и чего-то похожего на свист. Первые несколько секунд пытался понять, где же я нахожусь, но сознание никак не хотело проясняться. Память настойчиво подкидывала картинки московской квартиры — серые стены, шум машин за окном, запах выхлопных газов, — но нет, реальность была совсем другой. Покосившись на стены, потолок с пучками сухой травы, торчащими между брёвен, я осознал, что вчерашний день был не сон, не бред, а что ни на есть реальность. Деревянный дом скрипел и постанывал, будто живой, приспосабливаясь к утренней прохладе после ночной сырости. Каждая доска имела свой голос, свою мелодию в этом странном деревенском оркестре.

Запах старого дерева и свежескошенной травы окутывал как плед. Воздух… Боже мой, какой здесь был воздух! Ничего общего с тем химическим коктейлем, которым мы дышали в мегаполисе. Чистый, свежий, наполненный ароматами трав и утренней росы. От него даже слегка кружилась голова, как от хорошего вина, выдержанного в дубовых бочках. Лёгкие словно расправлялись после долгого сжатия, жадно втягивая этот нектар.

«Вжих, вжих, вжих» — доносилось со двора, мерно и ритмично. Я с трудом поднялся с кровати — каждая мышца ныла, — и, я, кряхтя, словно дряхлый старик, подошёл к окну. Половицы под ногами скрипели так, словно готовы были в любой момент провалиться.

Ставни как и вчера, поддались не сразу. Деревянные петли разбухшие от сырости, сопротивляясь моим попыткам их открыть. Но когда я наконец справился с ними, приложив немалые усилия, то увидел картину, которая меня искренне порадовала.

Митяй, засучив рукава почти до локтей, размеренно водил косой, укладывая ровные ряды бурьяна. Видно было, что с косой он знаком не первый день — движения плавные, без лишней суеты — такое приходит только с опытом. Пот блестел на его загорелом лице, но работал он легко, будто играя.

Часть двора он уже расчистил, выкосил, и теперь можно было хотя бы представить реальные размеры участка. Ещё вчера это место казалось непроходимыми джунглями, а теперь вырисовывался двор таким, какой он должен быть.

— Молодец, Митяй! — крикнул я, не сдержавшись.

Парень, прервавшись на полувзмахе, аккуратно воткнул косу в землю и поклонился, сняв картуз:

— Доброе утро, барин! Как почивать изволили? Не жёстко ли на новом месте?

— Да уж, почивал, — усмехнулся я, потирая затёкшую спину и покручивая шеей. — А ты, смотрю, времени даром не теряешь. С петухами встал?

— Так ведь не порядок это, чтоб у барина двор бурьяном был заросший, — Митяй опёрся на косу, словно на посох. — Люди что скажут? А я тут и водицы наносил, пока вы спали, умыться вам приготовил. Я вышел во двор, и Митяй, подхватив ведро, полил мне на руки. Ледяная вода аж обжигала кожу, но это было именно то, что нужно — сон буквально как рукой сняло, мозг заработал с непривычной ясностью.

— Ох, хорошо! — выдохнул я, растирая лицо и ощущая, как кровь бежит быстрее по жилам. — Давай-ка пойдём перекусим, что там у нас осталось?

Митяй бережно поставил косу к стене дома и утёр руки о рубаху:

— А много ли там осталось, барин? Вчера же почти все съели.

Мы вернулись в дом. Остатки еды, принесённые вчера вечером дочкой старосты Аксиньей — к сожалению, быстро закончились. Корка хлеба и немного молока в глиняном горшочке — вот и всё богатство. Я прикинул, что надо срочно решать вопрос с пропитанием, иначе нам с Митяем придётся затянуть пояса потуже.

Но для начала требовалось разобраться в общей ситуации, так сказать, понять, что к чему в этом новом для меня мире, где правила игры кардинально отличались от московских.

Мы вышли на улицу. Деревня уже давно не спала — отовсюду доносились звуки начавшегося дня: мычание коров, требующих дойки, кудахтанье кур, переполошившихся из-за пробежавшей кошки. Детишки носились между домами, гоняя друг друга с палками вместо сабель, их смех звенел в утреннем воздухе.

Я увидел мужиков — человек пять или шесть — которые куда-то собирались с косами на плечах, переговариваясь вполголоса и изредка поглядывая в мою сторону. При виде меня все разговоры тут же затихли, и они дружно поклонились, но как-то настороженно, исподлобья поглядывая — будто ждали подвоха или готовились к неприятным новостям.

— Доброе утро, люди добрые! — окликнул я их, стараясь говорить уверенно, но при этом дружелюбно, не слишком по-барски. — Предлагаю собраться всем, да познакомиться как следует. Отговорки не принимаются. Обсудить надо много чего, да и так — узнать как дела в деревне.

Мужики переглянулись между собой красноречивыми взглядами, явно не зная, как реагировать на такое неформальное обращение. Один из них, постарше, с проседью в бороде, даже рот приоткрыл, словно хотел что-то сказать, но не решился. Другой потоптался на месте, переминаясь с ноги на ногу.

В воздухе повисло напряжение, которое можно было резать ножом. Молчание затягивалось, становилось неловким.

И в этот самый момент со своего двора неторопливо вышел Игнат Силыч — староста.

— А, стоите, лодыри! — рявкнул он, его голос прокатился по улице, словно гром. Сено само себя-то не накосит! Зимой скотину чем кормить будете? Корой с деревьев?

Мужики сжались, словно школьники, застигнутые врасплох на шалости. Кто-то замялся, кто-то уставился в землю.

— Так барин велят собраться, — неуверенно протянул кто-то