Читать книгу - "Жуткая история. Кот - Ксения Горькая"

– Где… где он? – он все еще не мог поверить. У того, что его душа успокоилась, должна была быть другая причина, он не мог погибнуть. Не мог.

Риен вернул свой облик, и Кай увидел, что его глаза опухли от слез, а лицо все покрыто красными пятнами.

– Он решил уйти.

– Что это, блядь, значит? Зачем ты притворялся им? Я бы нашел его! Я бы… – он почти сказал «не дал ему умереть», но запнулся, потому что не был готов вслух признать, что его больше нет в живых.

– Именно поэтому, – Риен чуть наклонился и достал из кармана свернутую вдвое пожелтевшую страницу книги.

Почему-то именно эта страница поставила точку. Она как будто стала вещественным доказательством того, что он мертв. Что он спланировал все и пошел на это осознанно. Кай отшатнулся назад, так и не взяв протянутый листок. Он часто дышал через рот, расфокусированным взглядом скользя по темным замшелым кочкам и крючковатым корням деревьев.

Сможет ли он его воскресить? Если его душа была в Кае в момент смерти – едва ли, но он мог бы попробовать. Должен был попробовать.

– Где он? – он жестко уставился на Риена, который снова шмыгал носом. – Что ты хнычешь, какой от этого толк?

– Я хнычу, потому что тоже потерял его. Прочти это, – он снова протянул листок, но Кай раздраженно отмахнулся и выбил его из тонкой руки.

– Ты потерял его? А что если я скажу тебе, что если бы не ты, он бы не погиб? Я бы почувствовал его, если бы не был уверен, будто ты – это он. Я бы спас его! – Кай был в ярости, он еле держал себя в руках, с ненавистью глядя на Риена.

– Да. Я это знаю. Я знаю. И пойму, если ты возненавидишь меня за это. Но я бы поступил так снова, – Риен поджал губы, опуская потухший взгляд, по его щекам одна за другой текли слезы.

Кай чувствовал, будто что-то ускользает от него – какие-то детали, которые заставили их поступить подобным образом. Он потянулся за листком, лежащим на земле, и аккуратно развернул его. На желтой бумаге карандашом неровным мелким почерком было торопливо написано:

Прости, я обманщик. Похоже, у меня не получится выполнить обещание и остаться рядом. Я хотел этого больше всего, но.

Не злись на Риена. Он просто выполнял условия сделки. Когда вы вернетесь в кампус, ты все поймешь. Кстати. Позаботьтесь о Тхэбэке.

Не хочу разводить драму, так что…

Нам просто не повезло.

Знай, я никогда даже на секунду не пожалел о встрече с тобой. Не грусти обо мне слишком сильно, ладно? Это пройдет. Все проходит.

Береги себя, и тогда мы когда-нибудь обязательно встретимся снова.

Я люблю тебя.

Кай оторвал взгляд от листа бумаги после того, как перечитал трижды, надолго задерживаясь глазами на словах «встретимся снова» и чувствуя, как странно ноет сердце. Но стоило ему только открыть рот, чтобы ответить Риену, как его собственная энергия пришла в движение.

Он замер и обратил все внимание внутрь – его энергия с минуты на минуту должна была разбить и поглотить душу Хани. С ним уже происходило подобное. Ни за что. Этого нельзя было допустить. Его до ужаса перепуганный взгляд метался по сторонам в поисках решения. Все, что ему осталось, – душа Хёну, он не мог потерять и ее. Но он еще никогда не пробовал сохранить чужую душу. Не представлял, что нужно делать.

Но даже знай он, как помочь душе Хани, он бы все равно не успел. Человеческая и звериная энергия потянулись к его душе, и Кай оцепенел. Первое касание послало по телу неожиданно приятную дрожь. Их души соприкасались, но суть Хёну оставалась цельной. Казалось, что и человеческая, и звериная части его души по очереди мягко дотрагивались до энергии Хани, но ни одна из них не вредила ей. Они будто… ластились. Кай ошарашенно наблюдал за своими ощущениями какое-то время, пытаясь понять, что происходит.

Души не могли уживаться вот так – это было невозможно…

В сердце снова появился заметный дискомфорт. Поначалу он даже не придал ему значения, но с каждой секундой болезненное ощущение усиливалось. Через несколько мгновений игнорировать это чувство стало уже невозможно, а еще через полминуты – Кай согнулся пополам, прижимая руки к груди и делая затравленные вдохи. Грудь будто вспарывали тупым ножом.

– Чт… что происходит? Я чувствую себя так, как будто умираю, – слезы катились из его глаз, органы перекручивало словно в барабане стиральной машины, но хуже всего было ощущение в сердце – оно концентрировалось в одной точке, острое, жгучее и пронзающее. Обрывки мыслей в голове прятались по темным углам, сдавшись на милость этой беспредельной агонии.

– Ты не умираешь, – Риен несмело подобрался к нему поближе. – Тебе больно, потому что ты понял, что потерял его. Так люди чувствуют боль.

Кай задыхался, не в силах сделать даже крохотный судорожный вдох.

– Иди сюда, тебе станет немного легче, я обещаю, – Риен осторожно приобнял его за плечи и помог подняться, а потом сел совсем близко и крепко обвил его руками. – Расслабь спину и плечи, не сжимай их, – он успокаивающе погладил Кая по затылку и шее. – Да. Да, вот так. Плачь в голос, если хочешь, – кричи, тогда ты снова сможешь дышать. Не закрывай эти эмоции в себе, выплесни их, иначе боль никогда не ослабнет.

Всхлипы Кая были жалобными и пронзительными, он шумно втягивал воздух носом, то и дело сбиваясь и цепляясь пальцами за рубашку Риена. Его внезапное послушание могло быть вызвано безысходностью или тем, что он был совершенно разбит, – он и сам не знал, в любом случае упрямиться сил не осталось.

– Это чувство в твоей груди – не враг тебе. Может, сейчас ты ненавидишь его, но оно куда важнее, чем тебе кажется, – пальцы нежно перебирали пряди темных волос. – Вспомни что-нибудь хорошее о Хёну. Любое совместное воспоминание.

«Хани…»

Кай вновь послушался, и перед глазами возник яркий и четкий образ. Ему вспомнилось выражение его лица тогда в машине, когда он показывал на ресторан с живой музыкой и по-детски восхищенно спрашивал: «Разве не здорово?», даже не подозревая, что ничего более удивительного, чем он сам, в тот момент было не сыскать во всем городе.

– Он… он так улыбался, – Кай сделал короткий вдох, – когда мы… ехали по веч… чернему городу.

– Да, – Риен грустно улыбнулся. – Что ты чувствуешь?

– Мне очень больно, – лицо снова исказилось от горечи. – Так больно.

Он