Читать книгу - "Жуткая история. Кот - Ксения Горькая"

Так больно.

Изо всех сил зажав уши ладонями и будто погрузившись под воду, Хёну едва слышал бесконечно повторяющиеся слова песни.

«Мне жаль. Бесконечно жаль, Ван. Прости меня… Прости».

Почувствовав мягкое прикосновение, Хёну разлепил припухшие от слез глаза и увидел Тхэбэка, пристроившегося рядом и положившего голову на его ноги. Пальцы сами собой погрузились в его теплую спутанную шерсть. Несчастные темные глаза в обрамлении коротких светлых ресниц сверлили взглядом магнитофон.

– Ты, должно быть, чувствуешь, что что-то не так. А ведь для тебя она была всем. Единственным человеком, которого ты понимал и кто понимал тебя. С кем ты мог говорить. Прямо как…

«Я для Кая сейчас».

Сердце снова прострелило резкой болью. Нет. Для Кая он… хуже. Намного хуже.

Он не хотел быть хозяином. Не хотел видеть эту безграничную слепую преданность в его глазах. Не хотел… быть для него всем. Не хотел, чтобы он любил только его. Не хотел подчинения, ломающего его волю.

Не хотел быть тем, кто надел на него ошейник и посадил на цепь.

Злые слезы бежали по пылающим щекам. Хёну сделал несколько глубоких вдохов и наклонился к Тхэбэку, осторожно обнимая.

– Прости. Я не могу остаться с тобой. Хотел бы, но почему-то мне кажется, что не получится, – он вздохнул и выключил магнитофон, ласково поглаживая пса по голове и ушам. – Кто-нибудь из Круга присмотрит за тобой. Тебя ни за что не бросят одного.

Хёну поднял его со своих колен и встал, в последний раз оглядывая комнату.

– До свидания, Ван.

Перед тем как закрыть дверь, выйдя в коридор, он увидел, что Тхэбэк снова устроился возле входа, положив голову на лапы и угрюмо глядя в щель дверного проема. Несколько минут прощания, которые Хёну мог себе позволить, подошли к концу.

Он не мог пойти к Каю, как бы ни хотелось. Пока нельзя было.

Пройдя мимо главной лестницы и услышав отдаленное шипение орды внизу, он проскользнул в боковую дверь, которая вела к винтовой лестнице и выходу на второй ярус библиотеки. Тут пахло гарью и кровью. Если бы он вышел в библиотеку, он, возможно, смог бы обнаружить среди обломков и сгоревших книг ее тело. Но Хёну не хотел видеть ее такой, не хотел знать, как именно ее убили и кто. Боялся. Поэтому он ступил на лестницу и стал подниматься наверх.

Уже в коридоре он услышал звук бьющегося стекла. Открыв дверь, Хёну бесшумно пробрался к ближайшему стеллажу с горшками. Он понял, что стало источником звука, только когда пузатая бутылка на полке у дальней стены разлетелась на куски, осыпая пол толстыми синими осколками. Минсу сидел на полу возле стеллажа и кидал в противоположную стену камни, которые, судя по всему, раньше служили декором для горшков с деревьями. Бам, и еще одна бутылка взорвалась.

– Минсу.

Он чуть помедлил, услышав свое имя, но, покрутив тяжелый темно-зеленый камень в руках, все же запустил его прямо перед собой, разбив сразу два сосуда и никак не реагируя на Хёну.

Когда он прошел чуть дальше в оранжерею, перед ним предстал настоящий погром. Многие горшки были разбиты, земля вместе с красно-коричневыми черепками – рассыпана по полу. Кое-где валялись погибшие растения и инструменты, стулья были разломаны, словно их швыряли. Можно было бы предположить, что тут была драка, но интуиция подсказывала Хёну, что Минсу сделал это сам.

– Что тут произошло?

Сначала он довольно долго молчал, глядя в пол, но, поняв, что Хёну намерен терпеливо ждать ответа, глухо проговорил:

– Я ошибся.

Хёну молча присел на пол рядом с ним, и Минсу смятенно продолжил:

– Я заметил орду слишком поздно, – камень выпал из его руки, в голосе зазвенела бессильная ярость. – Столько погибших… из-за моей ошибки. А я даже не могу нормально драться, только сижу здесь и наблюдаю, как жизни обрываются одна за другой.

Он был морально раздавлен. Если бы он не крушил здесь все, не бил бутылки и горшки, не ломал мебель – должно быть, разрушил бы сам себя изнутри.

– Думаю, – Хёну произнес негромко, – эта ситуация несколько сложнее. Нельзя обвинить кого-то в том, что произошло. Да даже будь это возможным – какой в этом смысл? Это ничем не поможет. Куда логичнее было бы направить силы на поиск выхода из этой ситуации.

– Выхода из этой «ситуации»? – Минсу передразнил его и немного нервно рассмеялся. – Ты не понял, Хёну. Из этой «ситуации» нет выхода. Мы в этой «ситуации» по горло, и совсем скоро она накроет нас с головой и задушит к херам.

Судя по всему, у него сдавали нервы – непривычно было слышать от него такое.

– Думаешь, приедут мятежные и вызволят нас? Как же. Даже другая группа законных сюда не сунется, потому что это самоубийство. Ни у кого нет такой численности, нет времени, чтобы объединиться и реорганизоваться, – его голос охрип, и он несколько раз кашлянул, прежде чем продолжить. – Нас задавят числом. И я слишком ясно вижу, как это будет.

Крупный тяжелый камень полетел в стену и сшиб целую полку с глиняными горшками. Один за другим они съехали с накренившейся доски и попадали на пол, разбиваясь вдребезги.

– Мне жаль, Минсу. Хотел бы я дать тебе надежду и мотивацию, но, боюсь, мне и самому их сейчас недостает. Не буду притворяться. Я тоже чувствую, что время на исходе, – Хёну взял Минсу за руку, и тот вопросительно посмотрел на него. – Поэтому прости за то, что я сейчас сделаю.

Его энергия была такой горькой. Чувство вины разъедало его, как кислота. Тревоги, страхи. Среди них особняком – страх оказаться ненужным. Бесконечная нежность и такой же бесконечный самообман. Маска даже наедине с собой. Слишком тяжелый груз ответственности. Горько и солоно.

Радужка Хёну полыхнула голубым, приковывая к себе расширившиеся в ужасе глаза Минсу.

Я хочу, чтобы ты рассказал мне мою судьбу.

Несколько мгновений Минсу смотрел на него, щурясь, будто от ноющей боли. За окном завывал ветер, крупные капли дождя падали и разбивались о стеклянную крышу оранжереи. Минсу прикрыл глаза, продолжая держать его за руку, и, видимо, начал изучать его будущее, подчинившись внушению.

Дерьмовый план, но другого у Хёну не было. Это должно было стать последней деталью пазла, с помощью которой раздробленная картинка происходящего наконец обретет смысл.

В этот раз времени ушло гораздо меньше – то ли Минсу был уже каким-то образом настроен на него, то ли он просто был сильнее той тхэджагви. Спустя без малого десять минут его лицо исказилось, он начал резко