Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

Внутри царили полумрак и прохлада. А еще ничем не нарушаемая тишина.

– Есть кто живой? – спросил Мирон шепотом. Похоже, этот дурацкий вопрос нынешним летом вошел в моду.

Ответа, разумеется, не последовало. И хрен поймешь, хороший это прогностический признак или плохой.

– Значит, живых нет, – сказал Мирон и шагнул в полумрак, прохладу и тишину.

…Люк был закрыт. Не просто закрыт, а задраен. А он точно помнил, что после увиденного не стал его закрывать. Не поднялась рука, не хватило духу. Интересно, теперь хватит?

Духа хватило. А может, не духа, а дурости. Это уже с какой стороны посмотреть. Набрав полные легкие ставшего вдруг обжигающим воздуха, Мирон отодвинул чугунную задвижку и потянул на себя люк. Он все делал быстро, не давая себе времени ни на раздумья, ни на сомнения. В правой руке он сжимал окровавленную палку, при свете дня очень сильно напоминающую осиновый кол. Если кто-то из трех девиц решит броситься на него…

…Не было никаких девиц. Но черная утроба котла не была и пустой. Скрючившись, сложившись даже не пополам, а в три погибели, в котле лежал мужик. Крепкий, пустоглазый, совершенно мертвый мужик. Мирон сначала попятился, а потом сделал несколько решительных шагов вперед, присел перед люком на корточки, посвятил в утробу котла мобильником, в тайной надежде, что электрический свет развеет морок и разгонит к чертям собачьим всех призраков. Призрачных девочек ведь разогнал.

Призрачных девочек разогнал, а вот с мужиком не справился. И все потому, что мужик был хоть и мертвым, но вполне себе материальным. Мирон сделал медленный вдох и еще более медленный выдох, направил луч света в лицо мужику и тихо выругался. Это был не просто какой-то бедолага. Это был мужик из его сна, тот самый, который сначала столкнул байк Леры с дороги, а потом сбросил и саму Леру в овраг. Сейчас на нем была другая одежда, и выглядел он куда хуже, но, несомненно, это был он. Физически крепкий, высокий, опасный и безнадежно мертвый. В последнем у Мирона не было никаких сомнений. Голова мужика была повернута на сто восемьдесят градусов. Думать о том, какой силой должен был обладать человек, это сделавший, он даже не собирался. Огромной силой! В этом нет никаких сомнений. Да и запихнуть тело в бак еще нужно было постараться. Не у всякого так получится.

По-хорошему, стоило бы тело осмотреть, а одежду обыскать. Ведь не просто так мужик сначала оказался в Гремучем ручье, а потом вот тут, в черной утробе водонагревательного котла. Но Мирон четко понимал и про отпечатки, и про биологический материал, который мог оставить на теле. По-хорошему, нужно было звонить в полицию.

Он и позвонил. Только не в полицию, а Харону. Рассказывать про свой странный сон не стал. Не время и не место. Но про мертвого мужика рассказал в деталях. Как ни крути, а у Харона были какие-то уникальные отношения со смертью, мог посоветовать что-то дельное. Или просто успокоить. Тоже было бы нелишним.

Харон не стал успокаивать, вместо этого он сказал:

– Уходи оттуда. Не нужно, чтобы тебя видели на месте преступления.

– Ок. – Мирон поднялся на ноги, отошел на пару шагов от люка. – Что потом?

Чувствовал он себя странно, словно был не живым человеком, а радиоуправляемой игрушкой.

– Дожидайся меня где-нибудь поблизости.

– Тебя или полицию? – На всякий случай уточнил Мирон.

– Сначала меня, а там будет видно. – Харон отрубил связь еще до того, как Мирон успел что-нибудь возразить. В этом был весь он.

Мирон отошел еще на пару шагов от люка, на котором неминуемо остались отпечатки его пальцев. Вот тебе и еще одна дилемма. Если стереть свои отпечатки, то сотрутся и отпечатки возможного убийцы. А если не стирать, то у полиции возникнут вопросы. Впрочем, они и так возникнут. Например, кто, находясь в здравом уме и трезвой памяти, станет ломиться в запертую на замок водонапорную башню? Ладно, ломиться – это еще полбеды! Кто станет заглядывать в водонагревательный котел? Зачем? С какой целью? Мирон бы на месте полицейских непременно насторожился. Уж больно странная получается история, уж больно сказочная. Он уже почти решил, что отпечатки нужно стереть, когда в кармане его штанов завибрировал мобильный. Может быть, Харон решил дать еще какие-то ценные указания?

Звонил не Харон. Звонила Марта, и в голосе ее отчетливо слышалась тревога:

– Мирон, вы где? – спросила она, минуя всякие светские условности. Одно это уже само по себе казалось подозрительным.

– Я тут, – сказал Мирон и добавил: – В смысле, в усадьбе. Решил прогуляться по парку. Что-то случилось?

– Случилось! – Она не тратила время на разъяснения. – Нам нужна ваша помощь. Как можно быстрее подходите к крылу «А». Вы помните, где у нас крыло «А»?

– Я помню. – Он даже кивнул в подтверждение своей крепкой памяти.

– К косметологическому кабинету, пожалуйста! Я уже бегу.

Представить Марту бегущей у Мирона никак не получалось, а вот представить причину, по которой она может сорваться на бег, запросто. И даже не одну причину. Поэтому и сам он не пошел, а побежал. Ни отпечатки не стер, ни люк не задраил, ни башню не запер. Мчался по дикой половине парка, уже нисколько не заботясь о том, что о нем подумают гости центра. Главное успеть. Главное, что бежать нужно к корпусу «А», а не к флигелю.

К корпусу «А» они подбежали вместе с Мартой. За Мартой трусила процедурная медсестра, в руке у нее был оранжевый чемоданчик с реаниматологической укладкой.

– Кто? – спросил Мирон, пытаясь унять сбившееся от бега дыхание.

– Там! – Марта махнула в сторону косметологического кабинета. – Машеньке стало плохо! Предполагаю, анафилаксия!

Дверь в косметологический кабинет была распахнута, а на сияющем кафеле рядом с кожаной кушеткой извивалась и сипела косметичка Машенька. Ни ее мучительные и почти бесплодные попытки сделать вдох, ни посиневшее и распухшее лицо не оставляло сомнений в том, что Марта была права насчет анафилаксии. Рядом с Машенькой на коленях стояла массажистка, имя которой Мирон еще не запомнил. Дышала она почти так же тяжело, как и Машенька, только от испуга, а не из-за асфиксии.

– Марта Генриховна, слава богу! Видите, что у нас тут?!

– Видим! – в один голос сказали Мирон и Марта.

Дальше действовал уже один Мирон, на то он и реаниматолог, а Марта учинила допрос с пристрастием массажистке. Допрос Мирон слушал краем уха, пока проводил осмотр, набирал в шприц эпинефрин и делал Машеньке спасительную инъекцию.

Массажистку, работавшую в соседнем кабинете, позвала к Машеньке