Читать книгу - "Я вернусь в твой сон - Юна Ким"

– Ты это о чем?

– Да так… – снова махнул рукой менбусин.

– Какой занятный разговор, – заметил господин Куй. Квисин ветра все еще лежал на подушках в дальнем углу. Вернув свою синюю пучеглазую голову на плечи, он загадочно спросил: – Вы знаете, как Ван Хёль стал мрачным жнецом?

– Никто не знает, – ответила Рим Куён. – Он же стар как мир.

– А вот и нет, – низким голосом возразил господин Куй. – Я родился задолго до эпохи Корё и многое повидал. Жил-был один император, и встретил он красавицу-кисэн. Жениться на ней он не мог, а кисэн родила от него сына, смышленого и остроумного. Мальчик выступал в ее доме перед важными гостями, ставил сценки, смешил людей. Однажды кисэн проболталась ему, кто его отец, и мальчик захотел привлечь внимание императора. Просто чтобы получить немного отцовского тепла. Но император осмеял мальчика и приказал страже выставить его за дверь. Тогда мальчик решил: раз он вынужден скрывать свое происхождение, то пусть хотя бы его история увидит мир. Он вырезал маски из дерева и год за годом ставил сценки, высмеивающие жадных богачей и глупцов.

– Вы говорите о масках Таль? – перебила его Рим Куён.

– Да, милейшая кисэн, – улыбнулся господин Куй, обнажив острые зубы. – Именно о них. Но дальше было гораздо интереснее. Когда Ван Хёлю было двадцать три года, люди бегали по деревне с факелами и искали одного юношу, называя его темным квисином, отмеченным злом. Ван Хёль встретил его на берегу реки. Вокруг глаза незнакомца было огромное уродливое пятно. Но Ван Хёль совсем не испугался. Он отвел этого юношу в свой дом и по его просьбе вырезал для него маску тигра.

– Неужели тем юношей был Сухоран? – охнула Рим Куён.

– Да, Сухоран, – подтвердил господин Куй и, достав из-за спины метровую гомбандэ[88], закурил. – Его лицо было изуродовано ядом чудовища канчхоля. Оттуда и пятно. Сухорана, как и многих квисинов, отправили в мир смертных, чтобы он лучше узнал людей. Они с Ван Хёлем сдружились, все время проводили вместе. Но однажды случилось ужасное. Сценка про бедную кисэн и внебрачного сына императора стала очень популярна в народе и дошла до дворца. Император, конечно же, был в гневе. Побоявшись сплетен и насмешек, он решил прилюдно казнить Ван Хёля. В день казни император сказал ему, что очень сожалеет, и пожелал в новой жизни никогда не смеяться и не плакать лишь для того, чтобы заслужить чью-то любовь. Ван Хёля подвели к виселице, и все люди, которым он когда-то приносил радость своими сценками, с той же радостью забросали его камнями. Когда пришел Сухоран, было уже поздно: Ван Хёль лежал на земле с петлей на шее, а вокруг его тела пылал огонь. Сухоран был в гневе, он громко кричал, но не имел права мстить смертным. Бросив деревянную маску в огонь, он забрал тело Ван Хёля в мир мертвых, где положил его в лодку и отправил плыть по Реке Смерти. Неизвестно, что произошло с Ван Хёлем дальше. Но на его лице отпечатался весь горький опыт, поэтому выглядит он на десять-пятнадцать лет старше, чем был. По какой-то причине Небеса сделали его первым мрачным жнецом. А слова императора стали пророчеством: Ван Хёль лишился эмоций.

– Вот как… – печально сказала Рим Куён и, достав из-за ворота платок, тихо высморкалась. – Теперь мне неловко из-за того, что я подшучивала над Ван Хёлем. Но откуда же у Сухорана серебряная маска?

– Его стихия – металл, поэтому его слезы превращаются в серебро, – пояснил господин Куй, выпустив изо рта большое кольцо дыма. – Пока Сухоран оплакивал смерть Ван Хёля, на его лице образовалась серебряная маска тигра и буквально приросла к нему. Когда они с Ван Хёлем встретились вновь, мрачный жнец не узнал пэкхо.

– И откуда тебе столько известно? – проворчал Ан Минджун.

– Не завидуй, – рассмеялся господин Куй. – Именно я был ветром, снявшим тело Ван Хёля с виселицы. Как думаешь, не подвесить ли его обратно?

– Ладно, – сказала кисэн и, поднявшись с колен, отряхнула юбку. – Идите за мной! Что-то странное происходит в Лесу Иллюзий.

Ан Минджун, не меняя сидячей позы, взлетел над полом. Оставив в зале господина Куя, профессора Сон Мина и отца Минны, они с Рим Куён отправились на веранду. Кисэн шла впереди, разгоняя суетливых помощниц. Существа с жабьими головами так и норовили запрыгнуть ей на плечи или стянуть с нее ханбок.

С веранды открывался вид на поле мюленбергии, усеянное сигнальными бумажными фонариками. За ним темнела пурпурная рваная полоса Леса Иллюзий. Всмотревшись в туман, Рим Куён округлила глаза от удивления: Лес Иллюзий постепенно приближался к Безымянному Дому, сминая собой фонарики и вспахивая землю корнями.

Неожиданно из тумана прямо перед домом выросли белые и жирные, словно черви, корни. Они оплетали опорные столбы веранды, пробивали доски пола и крышу, прорастали в двери и окна. Сильный порыв ветра ударил по лицу Рим Куён, и она с криком упала, толкнув собой Ан Минджуна. Удержав ее, менбусин опустился на пол и одним взмахом руки остановил движущиеся корни. С них попадали черные пиявки, оставив на полу кровавые пятна.

Рим Куён испуганно посмотрела на Ан Минджуна, ожидая от него объяснений, но менбусин озадаченно развел руками. Внимательно изучив корни, постучав по ним со всех сторон, он достал из кармана полосатого костюма флакончик и выплеснул зеленоватую жидкость прямо за перила. Где-то внизу, под полом веранды, послышалось шипение, и корни, извиваясь, медленно уползли в землю.

– Что это? – брезгливо поморщилась Рим Куён.

– Ты не поверишь, но твари из Пустоши ненавидят репчатый лук. Я сделал из него отвар – так, на всякий случай. Жаль, что остался всего один флакончик.

– Меня беспокоит ветер, – сказала Рим Куён, глядя вдаль.

– Похоже, что Лес Иллюзий разрастается и поглощает Край Пустоши, – предположил Ан Минджун. – Если так пойдет и дальше, нам негде будет скрываться.

В небе раздался крик сороки, и Рим Куён тотчас посмотрела вверх.

– Это Рён! – радостно воскликнула кисэн и захлопала в ладоши. – Лети сюда, Рён!

Покружив над домом, сорока села на выступающий засохший корень дерева и превратилась в худощавого юношу в бирюзовом ханбоке. Как и говорил Ан Минджун, едва доходящие до плеч волосы Рёна отливали серебром. На вид ему было лет четырнадцать, а кожа его прекрасного лица переливалась, словно перламутр. Нетрудно было поверить, что люди когда-то принимали его за упавшую звезду.

– Доброго вечера и полной луны, – поздоровался Рён и низко поклонился. – Госпожа Маго просила передать вам, что вы можете одолжить