Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

В общении со строгими дамами Мирон предпочитал занимать конформистскую позицию и не спорить. Этому его научила жизнь с Ба. Ба была хоть и любящей, но авторитарной. Приходилось искать подходы и вырабатывать стратегию. – Ни секунды в этом не сомневался, Розалия Францевна! Мне уже не терпится приступить к работе.

Наверное, его ответ ее удовлетворил, потому что она кивнула и продолжила:

– Марта заботится о своих сотрудниках. Все мы здесь – одна большая и дружная семья.

По мнению Мирона, от словосочетания «большая и дружная семья» попахивало если не сектой, то новомодными корпоративными приблудами, вроде тимбилдинга. Лично ему не нравилось ни первое, ни второе.

– На территории усадьбы есть мини-гостиница на случай, если кто-то из сотрудников решит остаться здесь на ночь. Ваш пропуск, – Розалия Францевна кивнула на болтающийся на шее Мирона пластиковый прямоугольник, – одновременно может работать как ключ-карта от любого свободного номера. Коды доступа генерируются ежедневно, поэтому предварительно вам следует обратиться к администратору, чтобы он перепрограммировал ваш пропуск. Я понятно объясняю? – Она снова посмотрела на Мирона поверх очков.

– Понятнее не бывает! – заверил он ее.

– Этот же пропуск вы должны показывать охранникам на воротах, поэтому призываю вас быть внимательным и всегда иметь его при себе.

Мирон подумал, что дальше она скажет, что потеря пропуска карается расстрелом на месте, но Розалия Францевна решила, что инструктаж закончен и отпустила его восвояси. Оказавшись вне поля ее внимания, он выдохнул с облегчением. Теперь, когда при нем был пропуск, Мирону хотелось прогуляться по территории усадьбы и осмотреться. Время для прогулки, похоже, было самое подходящее. Пациенты, которых Розалия Францевна настоятельно советовала называть гостями, то ли все еще завтракали, то ли разбрелись по процедурам. В парке было почти безлюдно. На газонах уютно стрекотали поливальные установки, над кустами роз порхали бабочки. Красота и благолепие!

Вот только Мирона не интересовал ни газон, ни бабочки, с вымощенной цветной плиткой дорожки он свернул на едва заметную тропинку, убегающую в глубь парка. Цивилизация вместе со всем благолепием закончилась неожиданно быстро, стоило только пересечь невидимую, но ощутимую черту между парком и лесом. Вроде бы все было то же самое: те же деревья, тот же кустарник, но ощущение дикости и первозданности здесь делалось сильнее и отчетливее. Мирону вдруг стало интересно, какую площадь занимает усадьба, и где заканчиваются ее границы. Он уже собирался заглянуть в Гугл-карты, когда между похожими на колонны стволами деревьев замаячила какая-то странная, похожая на башню конструкция.

При ближайшем рассмотрении конструкция и оказалась башней – водонапорной башней. Окна нижнего этажа были заколочены досками, следовало ожидать, что и дверь будет закрыта. Дверь Мирон толкнул безо всякой надежды, из детского какого-то упрямства. Он толкнул, а дверь неожиданно поддалась. Она раскрылась приглашающе и совершенно беззвучно, словно бы кто-то специально смазал ее старые петли. Мирон остановился перед черной рамкой дверного проема, не решаясь шагнуть из мира пусть приглушенного, но все же света, в мир почти кромешной темноты. За грудиной заворочалось и защекотало. Чувство это было в равной мере предупреждающее и подначивающее.

– Подумай дважды, Мироша, – сказал он тоном Ба. – Подумай, надо ли оно тебе!

По всему выходило, что надо, что ему позарез надо туда, в это непроглядную и тревожную тьму. Словно на аркане его туда кто-то тянул. Опять же, водонапорная башня – это не погреб. В прошлый раз накрыло его под землей, а не над землей. Чего бояться?

Переступая порог, Мирон подумал, что сейчас ему бы не помешало присутствие Цербера. Шастать по заброшкам в обществе призрачного пса было бы интереснее и веселее, но Цербер нес свою вахту у постели Леры. Значит, придется одному.

Темнота внутри была вовсе не кромешная. Приглушенный дневной свет проникал сюда через щели между досками. Мирон осмотрелся. Эта заброшка ничем не отличалась от остальных таких же позабытых и неприкаянных заброшек. У хозяев усадьбы явно не дошли до нее руки. Да и кому сейчас нужна водонапорная башня? Что с ней делать в прогрессивном двадцать первом веке?

Судя по царящему внутри запустению и вопиющему беспорядку, нога Розалии Францевны ни разу не переступала ее порог.

Собственно, рассматривать в башне было нечего. Из примечательного тут имелась то ли допотопная печь, то ли допотопный котел с похожей на люк круглой дверцей. Удивительно, как всю эту конструкцию до сих пор не распилили и не растащили на металлолом.

В большей степени Мирона манила к себе лестница. Она была деревянной, но вполне крепкой на вид. Захотелось подняться наверх и взглянуть на усадьбу с высоты птичьего полета. Или мышиного. Вверху, высоко над головой, слышалось едва различимое попискивание и шелест кожистых крыльев. Обычное дело: чердаки всегда занимают если не голуби, то летучие мыши. Мирон не боялся ни тех, ни других, ни высоты, поэтому решительным шагом направился к лестнице.

Поднимался вверх он осторожно, проверяя и прощупывая деревянные ступени. Если уж решился на безрассудный поступок, то нужно хотя бы проявить осторожность.

Наверху было светлее, чем внизу. Доски, закрывавшие одно из окон, почти полностью сгнили, и свет внутрь проникал беспрепятственно. Над головой у Мирона был деревянный потолок, а мышиная возня сделалась отчетливее и громче, но самих летучих мышей нигде не было видно. Мирон подошел к одному из окон, выглянул наружу. Волосы тут же взъерошил ветер. Так же, как волосы Мирона, он ерошил макушки деревьев. Вот тебе еще один экологический феномен: у земли не чувствовалось даже легкого движения воздуха.

Рассмотреть окрестности в деталях Мирону не дали все те же деревья. Они обступали башню плотной стеной, загораживали раскидистыми кронами и обзор, и горизонт. Мирон отошел от окна, огляделся. Внутри тоже не было ничего интересного. Пожалуй, кроме вмурованного в стену ржавого кольца и процарапанных чем-то острым насечек. Насечки были похожи на те, которые в приключенческих романах вырезали на стенах своих темниц узники, отсчитывая прожитые в заточении дни. Мысль была дикой, но дикость эта не отменяла саму вероятность подобного. Как не отменяло ее и ржавое кольцо.

Что-то подобное Мирон уже видел. Только не над землей, а под землей. Тот раз закончился для него приступом.

– Я был впечатлительным ребенком. – Мирон взъерошил и без того растрепанные ветром волосы, подошел к стене.

Разумный и рациональный человек просто спустился бы по лестнице, вышел из башни и сообщил бдительной Розалии Францевне о творящемся в ее владениях беспорядке. Но он, похоже, был недостаточно разумным, потому что вместо этого положил ладонь на ржавое кольцо, закрыл глаза и приготовился…

Ничего не случилось. Ровным счетом ничего. Никаких видений,