Читать книгу - "Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков"

его, занял место в бочке. Пристегнулся, сделал знак отойти подальше.

Бокс по меркам мастерской был невелик, но несколько «Икарусов» разместились бы свободно. «Ступа» с Банником медленно поднялась над постаментом, плавно развернулась. Держась у стен, Банник облетел по периметру весь бокс, потом сделал «змейку» от одного торца до другого.

Баринов придирчиво наблюдал за всем процессом. То ли аппарат тому причиной, то ли сам Банник обретал соответствующий опыт, но получалось гораздо лучше, чем при помощи кресла, тем более, фанерки. Впечатление настоящего летательного аппарата полное. Любой дал бы голову на отсечение, что внутри бочки спрятан неведомый, абсолютно бесшумный двигатель. Скажем, антигравитационный. Или какой там еще есть в романах о будущем.

Аппарат приземлился на помосте, и Баринов, не говоря ни слова, показал Баннику поднятый большой палец.

— Я тебя не спросил — Сытин-то знает, что это за агрегат?

— Знает, знает, — рассеяно ответил Банник, опрокинув бочку на бок и озабоченно осматривая днище. — Я давеча перед ним на стуле полетал, для пущей убедительности. Чтобы проникся, значит. Как думаете, достаточно крепко? — Он постучал костяшками пальцев по срединному брусу.

Баринов молча пожал плечами, а Акимушкин поспешил ответить.

— Алексей Петрович — мужик ответственный. Но только если агрегат переделывать, думается, за основу надо взять не ступу... в смысле, не бочку, а, скажем, раму мотороллера. Или велотренажера. Без колес и других внутренностей. Поставить на прочную платформу, снабдить защитным каркасом, можно не сплошным. Из сетки или решетки. Главное же, Николай Осипович, чтобы была опора под ногами, я правильно понимаю?

Банник подумал, еще раз обошел постамент.

— Ну, идея понятна. Сделаем так: позовем Петровича, ты ему объяснишь на пальцах. А конструктивно он и сам сообразит.

— Погодите, давайте еще прикинем, — вступил в разговор Баринов. — Николай, ты вроде байдарками в свое время увлекался. А если взять за основу одноместную байдарку, обрубить нос и корму. Тут и обтекаемая форма, и каркас, и центр тяжести будет ниже. И вид более традиционный. И вес небольшой.

4

После обеда они вышли вместе из столовой, не сговариваясь, направились к лавочке на противоположном краю центральной площади.

— После этого спектакля с демонстрацией подам рапорт, чтобы меня отстранили от дальнейшей работы по этим темам, — сказал Суви, подставляя лицо выглянувшему солнцу, и прищуриваясь.

— Что так? — небрежно спросил Игумнов, достал из кармана пиджака трубку и кисет. Сигареты и папиросы он не признавал, да и курил, собственно, почти символически — трубку после обеда, трубку после ужина.

— Не мое это дело, Петр Ипполитович. С любой стороны не мое.

— Боишься, Артур Адамович?

— Скорее, осторожничаю.

— И выйдешь из игры? А игра, на мой взгляд, начинается серьезная. И с последствиями.

— Вот этих-то последствий я и опасаюсь. Мне нет никакого интереса участвовать в авантюрах любого рода.

— Тогда в чем твой интерес?

— У меня на сегодняшний день, Петр Ипполитович, реальный журавль в руках — биологический компьютер. А они зовут гоняться за жар-птицей в небе. Ты обратил внимание, у Баринова растерянность в глазах, когда он свои молнии мечет. Словно каждый раз удивляется — ой, и на этот раз получилось!

— Ну, положим, особой какой-то растерянности я не замечал... Тема-то перспективная, Артур Адамович, лично я другой такой не знаю. Трудно отказаться. Представь — мы и у истоков!

— Вот-вот, «у истоков»! А берегов нет! Как работать, если ничего не понятно? Сегодня — так, завтра — иначе! Сплошной туман... Вот скажи, откуда берется энергия для их фокусов?

Игумнов пыхнул трубкой, полюбовался облачком дыма.

— Откуда энергия — не вопрос. Исходя из учения о пространственно-временном континууме ее, строго говоря, вокруг море разливанное, океан необъятный и неисчерпаемый. Вопрос — как ее взять. Но, похоже, наши кудесники знают, как это делается.

— Знают! — фыркнул Суви. — Ни хрена они не знают! Копошились детишки в песочке, наткнулись на гранату и давай ей орехи колоть, А ну как полюбопытствуют — зачем к этой железяке колечко приделано?

— И так может быть, — меланхолически заметил Игумнов. — Александр Александрович Богданов в стремлении найти средство абсолютной молодости проделал над собой одиннадцать переливаний крови и благополучно скончался после двенадцатого. А исследователь атмосферного электричества Георг Вильгельм Рихман во время очередного эксперимента был убит шаровой молнией — прямо в лоб... Назвать тебе еще Марию Складовскую-Кюри, сэра Хемфри Дейви, Майкла Фарадея...

— Что ты этим хочешь сказать? — нервно спросил Суви.

— Кто хочет узнать неведомое, неизбежно рискует. Кто-то больше, кто-то меньше. Кто-то репутацией, кто-то жизнью и здоровьем.

— Ага, ага, ты еще про риск и про шампанское!.. Я собираю новые мозги из клеток старых, и намерен и впредь заниматься только этим. Нет, я, конечно, очень благодарен Николаю Осиповичу за то, что в свое время выдернул меня из Тарту, где после университета пришлось считать хромосомы у дрозофил в тамошней лаборатории. Я же генетик по специальности... Да-да, я ему, можно сказать, всем обязан, однако второй раз менять квалификацию не хочу. В своем деле я достиг определенных результатов и что же — начинать все сначала?

— Что ж, резонно, — подумав, согласился Игумнов. — Мотив достаточно серьезный и убедительный. Я бы еще вот что добавил... Тебе сколько, сорок пять? И мне под пятьдесят. Мы с тобой в науке уже старые перечницы: целину не поднимем, хотя по вспаханному борозду проведем. Новые идеи — удел молодых, ну, вроде Акимушкина. В науке они, как правило, нахалы. Фундаментальными знаниями и заблуждениями еще не отягчены, не знают, что что-то невозможно в принципе — берут и делают.

— А Банник с Бариновым? Тоже перечницы?

— В семье не без урода. Признаться, лично мне этот их щенячий энтузазим очень даже импонирует. Кроме того, как мне кажется, они оба изначально под парапсихологию были заточены.

Игумнов встал, выбил трубку в ближайшую урну. А когда снова занял место рядом с Суви, тот сдержанно спросил:

— Я так понимаю, Петр Ипполитович, ты в этом деле твердо решил участвовать?

— Ну, у меня свои соображения по поводу данной, как ты выражаешься, авантюры... А кроме того, меня она затрагивает самым непосредственным образом. Откровенно говоря, руки чешутся опробовать регистратор биополя и на Баннике, и на Баринове — в момент, когда они кубики двигают или молнии швыряют... Да и вообще, оч-чень, оч-чень любопытно, что из всего этого получится.

Глава 19

1

Банник появился после обеда — утомленный, озабоченный. На дежурный вопрос «Как дела?» безразлично махнул рукой.