Читать книгу - "Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков"

сорвался, упал тебе под ноги. Тут понятно стало, что не ошибся я, да только третьего знака стал ждать. И вот, дождался. Этот белохвостый орел по-научному зовется орлом-могильником. Птица редкая, живет на опушках, там, где степи начинаются, к озеру редко прилетает. А прилетает он посмотреть на нового шамана, который здесь объявился. Или родился, или просто из других краев пришел... Это судьба, Коля.

— Папа, ты никогда об этом не рассказывал!

— Ах, Галочка, милая! Много чего есть на свете, о чем я не рассказывал. — Банник вздохнул и потянулся за шампанским. — Вот так, ребята, и определили меня в шаманы.

«Да. Вот так и объясняется в тебе темное и чужое. Права старая цыганка... Но за каким же барьером оно прячется, что я не могу вытащить это наружу?»

Баринов не сказал ни слова, только внимательно и сосредоточенно следил, как под рукой Банника наполняются бокалы. Молчала и Марианна.

— А я всегда считала, что бубен у тебя как экспонат коллекции или просто украшение. Ну, как те африканские маски или деревянные божки из Мексики.

— Да нет, Галочка, не украшение, а необходимый инвентарь, — усмехнулся Банник. — Только я шаман не практикующий. За редким исключением.

Галина проговорила задумчиво:

— Помню, в детстве, когда болела, ты вечерами садился у кровати, начинал негромко отбивать на нем какой-то ритм. Становилось так хорошо и покойно, и я легко засыпала... А маме это почему-то очень не нравилось...

Банник кивнул на ее слова и обратился к Марианне.

— Никита довел мое обучение до четвертой-пятой ступени, но никогда не требовал, чтобы я свои знания и умения применял на практике.

Да, такой поворот Марианна явно не планировала.

Баринов внутренне усмехался, искоса наблюдая за ней. Хоть и достигла определенных успехов и вершин, однако ж оперативно реагировать на резко изменившуюся обстановку не научилась. Опыта маловато. И то сказать, в школах и университетах таких предметов не преподают. А жизнь, похоже, обходилась с ней более чем снисходительно. Теплично. Не научила, не подсказала.

Но все же она не смутилась, отреагировала достойно.

— Вы очень интересный человек, Николай Осипович. И как сейчас вижу, похожи на того шамана не только внешне. У вас, извините, энергетика очень схожа. Ну, или аура, как принято сейчас выражаться.

Подошел метрдотель.

— Извините, Николай Осипович. Там супруг Галины Николаевны, — он повернулся к Галине. — Константин Константинович просит передать, что ждет вас в машине.

А через несколько минут засобиралась и Марианна.

Баринов поднялся вслед за ней.

— Я провожу...

— Не стоит, Паша. Такси швейцар вызовет, доеду. Ты же знаешь, я женщина московская, самостоятельная... Позвони мне завтра, хорошо? — И повернулась к Баннику. — Всего хорошего, Николай Осипович! Спасибо за вечер. Было очень приятно с вами познакомиться.

Но Баринов все же пошел проводить ее хотя бы до машины.

— Ну и — как тебе результат? — спросил он негромко на выходе из зала.

— Все мы люди, все мы человеки — со слабостями, пристрастиями и прочими недостатками. Но — в то же время — и со своими достоинствами, — туманно ответила она.

— Ладно, ладно, — Баринов решил не церемониться. — Со мной ты эти астрологические штучки брось. Что с Банником-то?

Марианна вздохнула.

— Не могу я вот так, с ходу. Подумать надо, осмыслить. А если предварительно — удивила меня, если можно так выразиться, конфигурация его подсознания. Какое-то оно... мозаичное, что ли. Как будто составное...

— Понятно. Ну, хорошо, определишься — звони!

Когда Баринов занял свое место за столиком, Банник сказал:

— Ну что ж, будем считать, интересный вечерок получился.

— Вот-вот, — отозвался Баринов и посмотрел на Банника насмешливо. — Чем больше с тобой общаюсь, тем больше узнаю всякого разного... любопытного. Иметь в друзьях шамана — это престижно. Только честно — ты шаман светлый или темный?

— Цветной, — усмехнулся Банник. — Или, скорее, разноцветный. А что?

— Понимаешь, когда-то, давным-давно, общались мы по душам с одним тоже шаманом. Пытался он донести до меня идеи традиционного, как он выразился, шаманизма. Говорил о том, что изначально наши мысли напитаны темнотой и невежеством, что всю жизнь мы копим в себе недуги, которые отражаются на уме, душе и теле. Путь темного шаманства — поощрять эти процессы, направлять человека по пути вреда и причинения боли. Задача же светлого шамана научить человека любить, относиться к себе подобным с сочувствием и уважением, мыслить позитивно и созидательно.

— Как все просто у него получается — светлый шаман, темный шаман. Кто-то только помогает людям, кто-то только вредит им... Я не тот и не другой, Павел Филиппович, я — сам по себе. Я не практикующий... Кстати, эта твоя приятельница весь вечер активно пыталась копаться в моих мозгах. Понимаю, с благородной целью — выяснить мою окраску. Пришлось довольно-таки сильно и грубо ответить на ее изыскания, надеюсь, что поняла и усвоила.

Баринов смутился.

«Н-да-а, выдержка у Банника железная. И тактичность с вежливостью на уровне, раз ответил Марианне не вслух, а так же ментально. Вслух высказал мне. Получается, понял, что мы с ней в сговоре, догадался, почему и зачем оказались в ресторане».

— Ладно, закончим на этой ноте, — Банник слегка поморщился. — Шаманство, Вуду, знахарство, ведьмы, оборотни... все это издержки молодости. Сейчас у нас с тобой дела поважнее.

— Слушай, Николай, тебя, случайно, не в тайге подстрелили?

Банник внимательно и серьезно посмотрел на Баринова.

— Нет, не в тайге. Если тебе так интересно — в латиноамериканской сельве. Точнее, в Перу. Я там пытался подобраться к колдунам, исповедующим Вуду, есть такая то ли религия, то ли секта. Ну и провести по возможности сравнительный анализ учения Вуду и нашего сибирского шаманства. Да на свою беду вызвал подозрения у тамошних повстанцев, или у наркобаронов. А может, у самих этих колдунов... Если хочешь, как-нибудь расскажу. А можешь Шишкова расспросить. Сам раненый, он до лагеря меня на горбу километров пять тащил.

Вопреки утреннему настроению суббота оказалась результативной.

Но если ужин оставил место для размышлений, то эпизод после «Националя» Баринову решительно не понравился и заставлял насторожиться.

Они направились пешком к Пушкинской площади. Благо, погода выдалась неплохая, апрельская. Как там, у барда — «стали звезды и крупнее, и добрее»... Хотя, конечно, какие звезды на улице Горького, пусть даже вечерней.

Миновали Моссовет. Разговор вели пустяковый, но занимательный. Он даже не запомнился толком, то ли об альпинистских вылазках, то ли о пеших походах, то ли о плюсах и минусах городской и сельской жизни... Банник