Читать книгу - "Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков"

Он пошарил в стаканчике письменного прибора, достал большую металлическую скрепку, опасливо покосился на дверь кабинета. Положил скрепку перед собой на гладкую полированную крышку стола и, удобно разместив руки на подлокотниках, сосредоточил на ней взгляд. Секунда — скрепка дрогнула, цепляясь за невидимые неровности столешницы, рывками поползла прочь, к дальнему краю, пока не уперлась в подставку перекидного календаря.

«Ну что ж, Павел Филиппович, наследство вы мне оставили сказочное. Но и проблемное. Так что не знаю, благодарить или наоборот... Одно знаю — повторять вашу судьбу я не намерен...»

Акимушкин поднял скрепку, бросил назад в стаканчик и достал из кармана пиджака спички. Но, несмотря на все старания, коробок даже не шевельнулся.

«Ладно, не все сразу, — подумал он. — Значит, пока только металл. Интересно, такая избирательность на материал только у меня?»

В кабинете напротив Захаров и Долгополов сели друг против друга за приставной стол. Анна Сергеевна следом принесла по чашке чая и конфеты «Кара-Кум» в хрустальной вазочке.

— Как думаешь, Валерий Иванович, потянет?

— Так больше некого, Юрий Егорович! Будет стараться, землю рыть. Карьера-то завидная: из мэнээса через три года уже старший, спустя год — завлаб, через полгода — врио замдиректора... Больше некого, Юрий Егорович, Банник с Бариновым никого другого к себе не подпускали.

— Ну как можно по-настоящему работать с такой публикой? Если умный, то неуправляем, а если управляем, то... — Захаров безнадежно махнул рукой. — Словом, организуй плотный пошаговый контроль. Сдается мне, он от Баринова с Банником не только научных идей нахватался. Выжми из парня все, что только сможешь, дело исключительно серьезное, сам знаешь. Полномочия у тебя есть, а вот времени маловато. Запускай вашу «гребенку» на полную мощность — по всем городам и весям! И ищи, ищи, ищи! — Захаров пристукнул кулаком по столу. — Перетряси всех колдунов, шизофреников и гадалок Союза, обшарь все психушки, но найди мне хотя бы одного Ивана!

— Кадры, Юрий Иванович, кадры! Всего три полноценные поисковые группы. Легко можно сформировать еще десяток, да где взять высококлассных специалистов по гипнозу?

— Это твоя забота, Валерий Иванович. Дай запрос в Минздрав, в медицинскую академию. Привлекай гипнотизеров хоть из цирка!.. И повторю — строгий постоянный контроль! Чтобы снова не поиметь в результате парочку слюнявых идиотов. Ведь тогда — учти! — придется точно закрывать лавочку. Еще одной промашки нам не простят.

Глава 20

1

Как-то с утра не заладилось.

Во-первых, проспал. Уже давно он не выставлял будильник, привык просыпаться ровно в семь — невзирая, когда лег, каков накануне был день по насыщенности. Но вот — растопырил глазоньки лишь в половине девятого... Не то чтобы маячили срочные дела, но все равно непорядок. Эдак распустишь себя, потом вдесятеро тяжелее возвращаться к нормальному режиму.

Строго говоря, проснулся не сам, разбудил телефон. А во-вторых — звонил Аскар Сарылаев. Долго и нудно справлялся о здоровье, о делах, потом все же разродился — он-де не виноват, однако ж время такое, каждому приходится как-то вертеться. Пусть уважаемый Павел Филиппович извинит, но с первого июля арендную плату за приемный кабинет он вынужден поднять на двадцать процентов... Экая скотина! И не уточнил, куда эти проценты добавлять — в кассу или в конвертик? Скорее всего, фифти-фифти. И в твердой валюте.

Пока варил кофе, загляделся в окно. Во дворе Василий выкатил на смотрины «Москвич». Худой, высокий, суетливый киргиз лет тридцати — в европейском костюме, но на голове ак-колпак — то заглядывал в салон, хлопая дверьми, то лез под капот, то припадал на колено, пытаясь рассмотреть днище, а Василий стоял на пороге гаража, сложив руки на груди, и что-то размеренно ему внушал.

Сосед Василий, механик золотые руки, приглядывал за надлежащим состоянием бариновского автомобиля. А пару месяцев назад подбил на подержанную «Ауди», что его приятели-подельники пригнали «аж из самой Германии». Тогда же Баринов выписал ему генеральную доверенность, попросив «Москвич» продать. Сумму назначил смешную, правда, в долларах. Покупатели ходят, только машина все не продается. Видно, Василий рассчитывает на серьезную маржу... Да и бог с ним! Не горит, а человеку будет приятно.

Отвлекся, а кофе-то сбежал, залил плиту.

Еще вдруг вспомнилось, что третьего дня прямо на стоянке у главпочтамта увели щетки дворников от «Ауди». А ведь отлучился буквально на десять минут отправить Лизе очередной перевод.

Зато день с лихвой все компенсировал.

Потому что раздался звонок в дверь, а на пороге стоял Серега Щетинкин.

— Ба-а, кого я вижу! Гутен морген, партайгеноссе! — Баринов отступил на шаг. — А ты что один? Где Марина?

Щетинкин шагнул в прихожую, неуклюже облапил Баринова, похлопывая по спине.

— Здорово, Паша! Здравствуй, дорогой! — Отстранился, улыбаясь. — Ого! Глянь-ка, бородой обзавелся!

— Могу дать поносить, — хмыкнул Баринов, увлекая друга в комнату. — Проездом из Берлина? Или Парижа? Надолго в наши пенаты?

Щетинкин уселся в кресло, с довольным видом осмотрелся.

— Знакомый вид, приятно глазу!.. Паша, чтоб все точки над «i». Я гражданин России, Маринка тоже. С прошлого лета обосновались в Анапе. В Киргизию прилетел по шкурным делам — нашлись-таки покупатели на квартиру и дачу. Машину-то я сумел загнать перед отъездом, — пояснил он. — А вот чего ты в подполье ушел? На звонки ни разу не ответил...

— Номер сменился. Пока меня не было, мне и телефон отрезали, и квартиру чуть не «прихватизировали», — с досадой сказал Баринов. — Ты не представляешь, какой здесь бардак образовался — по причине независимости. Слышал, небось, про самозахваты, самострой и прочий беспредел.

— Так, краем уха. У меня свои сложности были... Слушай, у тебя пожрать есть? Я ж с самолета прямо к тебе.

Баринов растерянно почесал подбородок.

— Я, вообще-то, дома редко обедаю... Но найдем! Или, может, в ресторан?

— Наелся я ресторанами, давай, что есть!

— Тогда так: яичница, тушенка, быстрая лапша, сыр, колбаса... Годится?

— И пиво.

— Перебьешься коньяком! Идем на кухню.

Вдвоем управились споро, собрали стол по-студенчески неприхотливо и без изысков. Разговор попутно не прерывался.

— Ты когда сбежал-то, в девяностом? — поинтересовался Баринов.

— Летом девяностого, как только начался этот сучий «парад суверенитетов», — ответил Щетинкин нехотя. — И не сбежал, а поехал по гостевой визе.

— И как?

— Паша, скажу тебе как родному — в этой долбанной Германии могут жить только немцы. Тамошние немцы, не русские. В смысле — не российские. Маринка просекла сразу, хоть и фольксдойче, а